Лейтенант почувствовал, как в его висках застучала кровь, а все тело передернуло, будто от удара током.
– Ты кхмер, – продолжал Брат номер один, сощурив свои чуть раскосые глаза и скривив рот в хитрой улыбке, – но ты носишь форму этих вьетнамских собак. Ты предал нашу страну и свой народ. Может, ты расскажешь мне, зачем ты это сделал? Я хочу понять.
Лейтенант давно мечтал увидеть этого человека, посмотреть ему в глаза, сказать ему все, что он думает о его революции, которая ввергла страну в настоящий ад, о его абсурдных и невыполнимых планах, о его жестоких бойцах, которые могли убить человека только за то, что он носит очки или умеет читать.
Однако теперь, когда он внезапно увидел главного виновника всех этих страшных бед, он не мог произнести ни слова. Лейтенант просто смотрел на этого невзрачного мужчину лет пятидесяти в строгом сером френче, смутно ощущая внутри себя растерянность, страх и какую-то гулкую пустоту.
– Ты, наверное, и сам не понимаешь зачем, – вздохнул Брат номер один. – Предатели часто не могут объяснить свои поступки. А знаешь, о чем я мечтаю больше всего на свете?
Глава красных кхмеров сделал паузу, устремив на пленника пристальный, пронизывающий взгляд. Лейтенант ничего не ответил. Он все еще не мог собраться с мыслями после столь неожиданной встречи.
– Я мечтаю о том, – продолжал Брат номер один, – чтобы мы больше никогда не зависели от этих свиней. О том, чтобы кхмеры были хозяевами своей земли и ели свой рис, а не питались их подачками. И мы добьемся этого, я уверен. Мы навсегда освободим Кампучию от вьетнамцев и сделаем ее великой страной, у нас для этого есть силы.
Пол Пот повернулся к сопровождавшим его бойцам и направился в сторону стоявшего на обочине джипа, осторожно погружая резиновые сапоги в клейкую грязь.
– Нет, – тихо, почти шепотом произнес лейтенант, поборов, наконец, охватившее его смятение. – Нет, у вас ничего не получится.
Брат номер один остановился перед дверью машины и вновь посмотрел на молодого офицера. На его лице снова появилась ироничная и одновременно злобная улыбка, в которой теперь читался оттенок удивления.
– Что ты сказал, солдат? – спросил он все тем же спокойным, ровным тоном. – Повтори-ка, я не расслышал тебя.
– Я сказал, что у вас ничего не получится, – повторил лейтенант уже более уверенным, твердым голосом. – Ваше время закончилось. И закончилось навсегда!