– Темка! – крикнул он, увидев меня. – Мать твою за ногу, живой! Что делать будем?
Родион сел на колено и стал менять диск ручного пулемета. Я пригнулся от взорвавшейся недалеко на дороге мины и, оглушенный взрывом, сказал:
– Мне радист нужен! Саша сказала, ты с ним спускался! Где он?
– Саша? – удивленно посмотрел на меня Родион. – А, Литовченко, что ли? Спускался, да, но где сейчас – черт его разберет! Поищи чуть дальше, может там, а я наверх.
– Иди, только осторожней!
Родион полез наверх, а я побрел дальше, как раз проходя мимо артиллерийского орудия. До этого мне еще не доводилось быть в такой близости к артиллерии, и когда оно, орудие, выстрелило буквально в пяти метрах от меня, в голову ударил звон и волна от выстрела. Я схватился за голову и упал на колено. Ко мне быстро подбежал заряжающий орудия.
– Товарищ лейтенант, вы ранены?
– Нет-нет… – ответил я. – Просто голова. Я в порядке, сержант, спасибо. Продолжайте вести огонь.
– Так точно!
Сержант убежал обратно к орудию, а я продолжил движение. Наконец, я увидел радиста. Он сидел со станцией и судорожно пытался наладить связь. Я подбежал к нему.
– Товарищ сержант, нужна поддержка артиллерии! Свяжитесь с «Катюшами» в конце колонны! Нам нужны «Катюши»!
– Пытаюсь, товарищ лейтенант! Связь ни к черту! Пытаюсь!
– Пытайся, пытайся, дорогой! – я внезапно перешел на «ты». – Я наверх! Если что-то будет не так – зови!
– Есть, товарищ лейтенант!
Я подлез к краю дороги. С другой стороны, с рощи, уже шли немецкие солдаты. Я снял ППШ с предохранителя и начал стрелять короткими очередями. Вокруг был просто ад. Целые, или хотя бы стреляющие танки обстреливали рощу, солдаты стреляли с края дороги, машины горели. Но, несмотря на огонь, немцы упрямо подходили все ближе к дороге, и этому я не мог найти адекватного объяснения. Скорее всего, так мне показалось, что в отчаянной атаке на вражескую колонну немцы, потерявшие всякую надежду на спасение, решили уничтожить как можно больше советских солдат. Из-за дымовой завесы, которую они, немцы, поставили в самой середине рощи, было невозможно в кого-либо попасть, стрельба велась на вспышки выстрелов, какие-то образы, мелькающие в дыму. Заградительным огнем красноармейцы время от времени заставляли фашистов залечь. Спустя минуты две такого хаоса ко мне снизу подполз радист.