Инженер ничего не понял.
– Ну и как оно, работает?
– Это ты мне скажи, работает оно или нет, – сказал Слесарь, – я не знаю, я был-то в Городе-Доме после его сдачи всего раз десять, и то, когда нужно было попасть в аэропорт.
Инженер вновь взглянул на шкаф. Если это то, что послужило идеей для Города-Дома, то ему самое место в местном музее. Он туда ходил с Ирой, когда у той случился очередной кризис в личной жизни, в надежде заместить вакантное место второй половины. Там, правда, про искусственные интеллекты не говорили, но зато рассказывали об адаптивной системе автоматического управления городом. Вроде то же самое, о чем и говорил Слесарь.
Ирина родилась не в Городе-Доме, но довольно рано переехала туда и с тех пор выбиралась за его пределы лишь несколько раз. Свободное время она посвящала жизни модели из интернета, скрупулезно ведя несколько аккаунтов, и имела несколько тысяч верных подписчиков. Солярий, тренировки, работа, отдых в ресторане или клубе – вот жизнь в Городе-Доме, которая тщательно фиксировалась ею в сети. На взгляд Инженера – хорошая, интересная жизнь, раз ее можно показать другим. Она не нравится Слесарю? Разве лучше, чтобы было как в прошлом: коллективное творчество за светлую неосуществимую идею и болезни от плохой экологии в качестве награды? Сам Слесарь отнюдь не выглядел образцом успешного человека: небритый, с небольшим брюшком и красными глазами, все пальцы в заусенцах, унылая работа…
– А я не имею ничего против Города-Дома, – сказал Инженер, – там по-настоящему здорово. Жаль, конечно, что вам не дали в нем квартиру, но если хотите знать мое мнение, то благодаря вам он вышел грандиозным.
– Да кто бы спорил, – пожал плечами Слесарь, – ты, наверное, сюда каждый день с отвращением ездишь, дескать, грязное место с заброшенными домами. На твоем месте я бы так и думал. Другое дело, что все те люди, что создавали Город-Дом, жили прямо здесь, в холоде, в гниющих домах, где пахнет сыростью, и по полгода почти нет нормального дневного света. На мой взгляд, уже этого достаточно, чтобы относиться с уважением к этим развалинам.
Инженер не стал спорить. Чего он действительно не хотел, так это оставаться здесь дольше, чем требуется. Закрыв глаза, он представил, как тут жила та самая женщина, что пыталась придумать машину, которая что-то там чувствует. Сидела по ночам за тем столом, заваленным документами и слушала, как завывает ветер. Периодически заходили соседи, тоже какие-то местные интеллектуалы, пили чай из чашек с нарисованной на боках искусственной гжелью и разговаривали о науке. Во время демонстраций по государственным праздникам пели свои патриотические песни под гитару о предстоящей победе коммунизма. Как в будние дни стояла на остановке в ожидании пропахшего бензином автобуса, вглядываясь в пургу, а ветер пытался столкнуть ее на дорогу. Разве по такому можно было испытывать ностальгию?