Стурлссон, приняв к сведению аффект господина Ротенгофа, продолжил:
– Но такой диагноз целесообразно ставить лишь после шести месяцев клинических наблюдений, ― а на данном этапе у нас есть лишь один приступ острого психоза, и я пока не располагаю достаточными наблюдениями, чтобы предсказать течение болезни.
Эдуард молча и едва заметно кивал, возможно, не слишком улавливая суть того, что говорил Стурлссон.
– Я назначу ей сеансы психотерапии два раза в неделю, в случае улучшения состояния возможно перейдем только на один, но сейчас необходимо выяснить клиническую картину, ― брови Корнелия убедительно приподнялись вверх будто тоже рассуждали друг с другом о методах лечения болезни, а ладони ребром стучали по столу, словно приминая невидимый песочный куличик, ― но в её состоянии я не могу обойтись без назначения медикаментозного лечения, поэтому пропишу ей нейролептики нового поколения с минимальными побочными эффектами.
Господин Ротенгоф не оживился.
– Эдуард, ― прошептал Стурлссон, взывая к его заплывшему туманом собственных размышлений разуму, ― это дорогой препарат и его трудно достань на рынке, но ведь и вы особый заказчик.
В этот момент Эдуард поднял на него полные осознания глаза, но так ничего и не произнес. На самом деле, он одновременно особо и не думал ни о чем и думал обо всем сразу. Если бы его спросили, что он чувствует сейчас, то он бы наверно не смог ответить словами, но внутри явно бы ощутил комок тяжелых, неизбежных и давящих на все его внутренности событий. В его голове постоянно, как назойливая насмехающаяся над ним муха, носилась из одного угла мозга в другой мысль: «У меня столько денег, а я по-прежнему не могу повлиять на происходящее…».
– Господин Ротенгоф? ― повторил Корнелий, но уже шепотом, заставляя посетителя прислушаться.
– Да? ― Эдуард снова предпринял попытку сосредоточиться на словах врача.
– Мне нужно задать вам несколько вопросов, которые помогут диагностированию заболевания вашей дочери и дальнейшему лечению. Если вы не готовы сейчас ответить, то можно встретиться в другой раз, потому что мне в любом случае будет необходимо периодически беседовать с кем-то из родителей, чтобы оценивать состояние Розы более объективно.
– Я понимаю, доктор Стурлссон, ― Ротенгоф кивнул головой и намеревался что-то еще сказать, но Корнелий опередил его: