Двести лет назад, с именем, режущим слух, и опытом, я мог бы стать карибской легендой. Капитан Францтролль наводил бы ужас на фаршированные золотом галеоны. Но мир переживал эпоху просвещения, задвинув романтику на страницы скучных романов. Спрос на героизм резко упал. Победители не чаяли, как избавиться от героев за недавние подвиги, предложив, по-хорошему, разойтись по домам, заняться делом. Перебравшись через Атлантику на одном из кораблей, что звались «Ветрами свободы», мы с Гленом Уркхартом вернулись домой. Он принял приглашение погостить некоторое время в Париже, пока не определится с желаниями потратить заработанную на войне сумму. Мои же цели были довольно просты: восстановить типографию и поступить в Сорбонну. Отец был серьёзно болен, не мог помочь ни франком, ни делом, но, надо отдать должное, сохранил печатный станок, перевезя по частям в дом. Пришлось ломать стены, приглашать специалистов, чтобы собрали агрегат, на котором сплющенное войной мышление призналось в бессилии. Дальше пошла суета вступления в наследство, открытие типографии, поступление в университет, учёба. В общем, привезенных из Америки денег едва хватило начать новую жизнь. Мой друг, познакомившись с настроением парижан, высказал мнение, что дух Америки добрался и сюда. Недалёк тот день, когда и нашу корону выкинут из страны. Крутясь, как белка в колесе телеги, я не прислушивался. Телега еле двигалась, слишком тяжёлый груз вычеркнул из расписания сначала весёлые застолья, затем слабый пол. Мы попрощались, когда сошёл снег, и больше не виделись. В девяносто третьем получил от него письмо. Оно-то и толкнуло в путешествие, которое ждут бумага, перо и чернила.
Это будет безумная повесть! Вывел пару фраз – волосы тотчас пошли чёрными кудрями, пелена спала с глаз, на дешёвой газете под рукой выскочили буквы, сложились в слово «повесть». Хороший знак. На этом слове нужно делать ударение всем, кому попадётся рукопись. Не стану тратиться на убеждения в существовании персонажей, просто хочу, чтобы на мгновение у них появился шанс родиться в чьём-то воображении. Только воображение может перенести за пределы мозга, где начинает возвращаться память, потерянная в тысячелетиях и упакованная в один миг, приравненный к бесконечности. Это может показаться бредом, если бы у человечества не было свидетельств, как некая материя прибывает из далёкого прошлого и по чьему-то желанию вселяется в заново рожденных. Размышляя о таинствах памяти, я невольно возвращаюсь в день, с которого началось моё маленькое путешествие к большому прошлому. Знаю, многие не примут его, но это лишь их выбор. Мне же память выбора не оставила.