– Прости, не улавливаю связь.
– Потому, что вы спите, а в это время ваш гранит грызёт образованный глупец Франц Глюк, хотя это его собственное мнение, а, по-моему, он просто бросает кости.
– Тогда ему крупно везёт.
– Что ж, если он такой везучий, сегодня может подняться на ступеньку выше. Посмотрим, сможет ли везение Франца Глюка заменить гений Бурхарда Грэма.
Лекарь по-офицерски выпрямился, отдал честь и трубочистом полез в дымоход, посыпая мою голову сажей.
– Ваш крылатый гуидген испортил скоростной спуск, – разбудил бархатный голос.
В горле першило, на губах зола, в камине чёрная горка, в ней пара фонарей краснеет, моргает.
– Кардинал! – схватил от радости усы, вытрусил из доспехов сажу.
– Благодарю, мастер Грэм, лучше так не делать. Всё равно что фомор станет из вас выбивать пыль, схватив за волосы.
– Прости. Думал: никогда тебя не увижу!
– И я подумал, что плита отбила вам голову. Судя по приветствию, может, чуть-чуть зацепила? – Кардинал забрался мне на руки, нежно обнял усиками шею.
– Будь я на пять дюймов выше, так бы и получилось, – за ресничками ёжилось отражение – это был я, представив, что могут сделать усики, если что-то спугнёт радость малыша.
– Мастер Грэм, чудовище опять выходило на охоту, – он перешёл на заговорщицкий шёпот, усы разошлись в стороны, завились по-военному, – оно не оставит нас в покое.
– Тогда и мы объявим на него охоту, но сначала выясним, для чего нужен маятник.
– Та разрисованная штука в подземелье? Странное слово, никогда не слышал, – Кардинал почесал мыслехранилище, – и никогда не видел. Так вы не знаете, зачем он нужен?
– Маятники нужны в часах, а этот в подземелье.
– В часах? – глазки выкатились.