– И зачем, – вставила Трой, – посылает цветы, которые используют при похищении Рики? И почему Рики оказывается в ее квартире?
– Открытка, вложенная в букет, написана не ее почерком.
– Она могла позвонить в цветочный магазин.
– Это можно проверить, – сказал мсье Дюпон. – Вы позволите? Речь идет об этом букете?
Он тщательно осмотрел туберозы.
– Так я и думал. «Цветочный горшочек». Я могу воспользоваться вашим телефоном, мадам?
Пока он звонил, Трой вышла на балкон. Аллейн, заметив, как она классическим жестом изнемогающей от тревоги женщины прижала пальцы к губам, подошел к ней и обнял за плечи.
– Я все смотрю на тот балкон, – сказала Трой. – Глупо, правда? Вдруг он снова там появится? С ума можно сойти…
Аллейн погладил ее по щеке.
– Тебе следовало бы быть со мной пожестче, – сказала Трой.
– Маленький негодник, – пробормотал Аллейн. – Держу пари, он сейчас вовсю практикуется во французском и через каждое слово вставляет «почему».
– А не могли они отвезти его в замок? Чтобы уж окончательно сбить нас с толку? – спросила Трой.
– Вряд ли. Подозреваю, что Рики находится намного ближе.
– Ближе к Роквилю? Но где, Рори, где?
– Это всего лишь догадка, и весьма смелая, но…
На балкон стремительно вышел мсье Дюпон.
– Итак, господа, – объявил он, – мы немного продвинулись вперед. В цветочном магазине мне сказали, что цветы купила молодая женщина, по виду служанка, не здешняя. Открытку она заполняла, списывая текст с листка бумаги. Прежде они ее никогда не видели. В наших силах выяснить, не служит ли она в замке.
– Так выясните же, – с отчаянием в голосе произнесла Трой.
– Но это еще не все, мадам. Наш друг Рауль Милано позвонил в гостиницу. Один из его приятелей, бездельник, живущий на западной окраине, в 2.30 видел машину, маленький голубой «ситроен», выезжавший из Роквиля по западному шоссе. В машине находились водитель, молодая женщина и маленький мальчик в желто-коричневой одежде. На мужчине был красный берет, женщина ехала с непокрытой головой. Машине пришлось притормозить, пропуская автобус, и приятель Милано услышал голос мальчика. Он говорил по-французски, но на уровне малыша и с некоторым трудом, словно этот язык был для него не родной. Кажется, он о чем-то спрашивал. Приятель слышал, как он несколько раз повторил слово «почему».
– Сомнений быть не может, – сказал Аллейн, глядя на жену.