Люди закивали, подтверждая его слова. Чикатило посмотрел на стоящих возле кучи листьев Витвицкого и Овсянникову.
– Так! Ну-ка немедленно очистили территорию! – разозлился милиционер и крикнул напарнику: – Савчук! Гони всех отсюда!
Савчук с противоположной стороны поляны двинулся на зевак. Люди начали расходиться, переговариваясь.
– Извините, – Чикатило попятился.
– Идите, идите… Нечего тут смотреть, – буркнул усатый.
Чикатило развернулся, не спеша пошел в сторону платформы, бросив на прощание еще один взгляд на Витвицкого и Овсянникову. Психолог вздрогнул, как от укола, обернулся, но не заметил никого, достойного внимания.
Следственный эксперимент закончился. Милиционеры надели на Шеина наручники, посадили его в желтый милицейский «бобик». За лесом раздался гудок, и секундой позже накатил грохот проходящей электрички, постепенно затих, зашипели открывающиеся двери.
Витвицкий поежился, посмотрел на автомобиль, но взгляд его все время возвращался к куче листьев. Овсянникова достала сигареты, зажигалку, попыталась прикурить, но зажигалка не работала. Девушка вопросительно посмотрела на Витвицкого. Тот развел руками, извинительно улыбнулся.
– Простите, не курю.
Овсянникова с досадой сунула сигарету в карман, вздохнула:
– Ладно, здоровее буду. Что думаете по поводу Шеина?
– Товарищ старший лейтенант, когда поедем? – крикнул водитель.
– Подожди пять минут! – ответила Овсянникова.
Витвицкий молчал, ковырял носком ботинка опавшие листья. Девушка внимательно смотрела на него, ждала, вертя в руках бесполезную зажигалку. Невидимая за деревьями электричка снова дала гудок, тронулась и загремела, набирая ход. Наконец капитан собрался с мыслями:
– Этот человек… Шеин этот… У меня нет ни малейшего сомнения, что он действительно был тут, на этом вот месте. Но я не представляю, чтобы он мог изнасиловать и убить… Ребенка, вы понимаете? Я психолог, я изучал типы личностей… Хладнокровно втыкать нож… Глаза выкалывать… Нет, невозможно!
Овсянникова грустно улыбнулась, но тут же согнала с лица улыбку.
– Вы, Виталий Иннокентьевич, видимо, мало работали с живыми преступниками, – с грустью в голосе сказала она. – Попадаются такие экземпляры… Один родную бабку задушил шнуром от утюга за пенсию – выпить хотел, а денег не хватало. Так он нам на следствии в глаза песни пел, что любил ее с детства, рассказывал, как они кроликов вместе кормили…