Не будем говорить, что это нечестно и несправедливо. Не будем также рассуждать о торчащих из-за этой кампании сектантских ушах. (Есть такая секта «царебожников», официально признанная еретической, она и раскручивает большинство кампаний, связанных с Николаем). Скажем лишь, что это симптом. Симптом очень опасной болезни под названием «социальный расизм». В нашей теме он проявляется в том, что мужчины и женщины, мальчики и девушки 9 января ставятся ни во что, а о мужчинах и женщинах, мальчиках и девушках 17 июля мы должны сокрушаться и каяться неустанно. Цари, они ведь не такие, как прочие люди! А потом идет продолжение: дворяне не такие, как прочие, купцы не такие, зажиточные крестьяне не такие, и дети у них не такие… Их страдания и смерть имеют совсем другую цену, чем страдания и смерть «черной кости». Не успеешь оглянуться, а у тебя в голове уже табель о рангах: кто больше человек, кто меньше, а кто просто безымянная фигурка на экране. «Социальный расизм» ничуть не лучше обыкновенного, и последствия, когда доходит до пулеметов, примерно такие же.
Но вернемся к Войкову. Что говорит нам источниковедение? А говорит оно, что версия об участии в казни царской семьи видного большевистского деятеля Петра Войкова основывается на двух источниках. Во-первых, подписанном им требовании на выдачу некоему Зимину серной кислоты. Да, конечно, ни для каких целей, кроме уничтожения трупов августейших узников, она использоваться не могла. По-видимому, в промышленных масштабах серную кислоту производят тоже для уничтожения трупов. И комиссар Уральской области по снабжению Войков непременно должен был Зимина дотошно расспросить: а кого это он там растворять собрался? Вместо того, чтобы подмахнуть требование по просьбе товарища по Уралсовету.
Второй источник – мемуары дипломата-невозвращенца Беседовского. Персонаж сей для того времени типичен (как, впрочем, и для нашего). Сын торговца, дипломатом он был тоже по коммерческой части и с советской властью разошелся не из политических убеждений, а по причине прилипших к рукам казенных денежек. Когда в 1929 году ОГПУ потребовало у него отчета, он покинул стены советского полпредства во Франции и попросил политического убежища. В Советском Союзе он был заочно осужден за растрату, так что пришлось особо старательно отрабатывать свой новый статус – а то вдруг и вправду за растратчика примут!