Майк прыснул, а Ник устало закрыл глаза рукой.
– О боги… Как давно вы в курсе? – Кларка было действительно жалко.
– Восемь месяцев, – отчеканила я.
– Полтора года, – ошарашил всех Ник. Ну, зато теперь все внимание было приковано к моему мужу.
– И вы не сказали? Это называется друзья?! Хлою—то я понимаю, женская солидарность и все такое, но Ник? Ты узнал чуть ли не раньше, чем сама Лея, а мне ни слова не сказал?! Да идите вы к черту, лицемеры хреновы, – похоже, настрой Кларка на задушевную беседу был утрачен полностью, в отличие от настроя отправиться восвояси.
– А что бы это изменило? Ты бы бросил двоих детей и дом, оформленный на вас обоих? Ты же тоже юрист, ты знаешь, что суды с Леей тянулись бы годами, а психика ваших детей была бы уничтожена. Ты и сейчас в курсе, но продолжаешь разыгрывать из себя счастливого семьянина. Поэтому я спрашиваю еще раз – что бы изменило, если бы ты узнал это не сам, а от меня?
– Ээээммм…, – пока Кларк замешкался, Ник продолжил свою тираду:
– А знаешь, я сам отвечу. Ты бы прожил эти полтора года, погрязнув в депрессии и судах. Вместо этого ты жил в счастливом неведении, спокойно наблюдая, как Эндрю делает первые шаги, а Софи заучивает и картаво поет песни Red Hot Chilie Peppers.
– Да я бы сделал что—то! Я бы что—то поменял в себе, поговорил бы с ней, не позволил бы ей втянуться, я бы… Я не знаю, – Кларк был окончательно убит, растекшись как растаявшее мороженное по столу.
– Ты бы ничего не сделал. Что бы не сделала Лин – это вряд ли меня остановит, я паталогический бабник, что уж тут греха таить. Но ни ее, ни двойняшек я никогда не оставлю. Я, конечно, поклянусь ей на чем угодно, что это было в последний раз, если она узнает и прижмет меня к стенке, но просто впредь буду более осторожен, – вот от кого от кого, но хоть одной честной фразы от Майка не ожидал услышать никто.
– Майк, про твою патологию все знают, но тут – другая ситуация, – наконец мне дали вставить хоть слово. – Поговори с ней, Кларк. Скажи, что все знаешь и готов идти на диалог. Таить уже бессмысленно, ты и так на грани срыва.
– Ты знаешь Лею, она будет орать, как полицейская сирена, и все отрицать, – Кларк был окончательно и бесповоротно разбит, но в его голосе что—то изменилось. Появилась… Надежда что ли?
– Просто поверь мне, – я подошла к Кларку и одобрительно потрепала его за плечо. – Мы с Ником молчали не оттого, что мы конченные друзья. А потому, что в таких вопросах гораздо проще пойти на путь примирения, не боясь быть со всех сторон осужденными, – увидев в глазах Николаса одобрение, я улыбнулась. Кажется, я украла его фразу.