Жорж открыл калитку и вошел во двор. Из глубины дома ему навстречу вышел молодой парень и вихляющей походкой подошел
– Двое сбоку – ваших нет,– странно начал тот. – Шо надо?
Жорж знал, с кем имеет дело и потому спокойно сказал ему.
– Я до хозяина. Скажешь что Савелия сын. Подожду здесь. – Он осмотрелся и перешел в тень. Парень молча удалился уже не вихляя и не припрыгивая.
Двор был пуст. В окнах никого видно не было. Потянулось время. Где-то гулко хлопнула дверь, и чуть позже из подъезда вышел знакомый парень.
– Значит так, слушай сюда. Волыну и перо оставь мне. Цифирь знаешь?
– Знаю, – подтвердил Жорж. – Я пустой.
Он медленно, не глядя на охрану, пошел в дом. Пролеты лестниц были чисты, как и прежде. Он поднялся на второй этаж и у двери со странным номером «777» остановился. За годы ничего не изменилось.
Он негромко постучал и открыл дверь.
В квартире стоял полумрак. Он остановился, привыкая к темноте.
Из глубины раздался глухой голос
– Чего стал. Проходи ко мне.
Жорж осторожно прошел по коридору и вошел в комнату. Ставни на окнах были прикрыты. У окна в кресле с книгой в руках сидел хозяин квартиры, слободы и временами города, Моня – старьевщик. Смуглый, морщинистый, как старый инжир, в очках, с коротким бобриком седых волос и внимательным взглядом выцветших от лет, глаз.
– Здравствуй Георгий, Силантьев сын, – со смешком произнес он. – Что привело тебя в наши палестины? Да ты садись. В ногах, как и в местных газетах, правды нет. Даже в центральной «Правде», – пошутил он.
Жорж подвинул стул и сел напротив. Луч свет осветил его и он понял, что сел правильно.
«Хозяин в духе, уже хорошо», – подумал он.
– Давненько я тебя не видел. Уже лет десять чай прошло как был здесь с папашей. Говорят, сын у тебя родился. Как назвали?
– Да, уже давно. Бегает и болтает вовсю. Назвали Мироном.
– Это в честь отца батюшки твоего, – проявил осведомленность хозяин. – Хорошо. Предков надо чтить и почитать, не то, что нынешние, – пробурчал он. – За сына надо выпить. Что у тебя в портфеле, бомба? – пошутил он. – Открывай.
Жорж вытащил из портфеля бутылки и закуску. В комнату бесшумно вошла девушка, забрала закуску и вскоре принесла блюдо с домашней колбасой, сыром, солениями. В блюдце плавились шпроты. Ржаной хлеб источал запах забытой свободы. Стало хорошо. Моня молчал, глядя в книгу.