– Полиции? – удивился Агасфер.
– Наша специальная служба не строит, подобно европейцам, офисы в каждом заштатном городишке, господин Агасфер! Мы активно сотрудничаем с местными отделениями полиции. Подготовьте вашу супругу – думаю, что скоро вам с ней придется покинуть гостеприимный дом Демби и Хакодате вообще. Это произойдет не завтра, разумеется: данные вопросы решаю не я…
У Малого Сухаревского переулка извозчик решительно натянул вожжи, снял шапку и наполовину обернулся к странному седоку:
– Извиняйте, барин, а тока дальше я не поеду! Тута место такое, что заедешь с лошадью, а вертаться без нее придется. Ежели башку не снесут ишшо…
Делать нечего, не поедет ведь… Дорошевич вылез из экипажа, сунул извозчику обещанный полтинник, обеими руками поправил на голове шляпу и зашагал по переулку, стараясь не обращать внимания на темные фигуры в арках тесно сдвинутых домов и подворотнях.
При виде прилично одетого господина фигуры зашевелились, но дорогу заступить никто не посмел: так смело тут мог шагать только свой, либо кто из сыскного.
К счастью, переулок, всплошную состоящий из домов терпимости и «нумеров» на совсем короткое время, был недлинен. Дойдя до пересечения с Трубной улицей, Дорошевич поискал глазами вывеску часовщика и поспешно толкнул звякнувшую колокольчиком дверь.
Часовщик, несомненно бывший и скупщиком краденного, поднял на звонок голову, немного удивился приличному виду посетителя, но виду не подал.
– Чем могу служить-с?
Дорошевич чувствовал себя крайне неуютно, и, как всегда в минуту смущения, выхватил из кармана летнего пальто платок и принялся полировать стеклышки пенсне. Днем, в редакции, он сказал Сытину правду: после опубликования своей «Каторги» он стал весьма популярной личностью в самых разных кругах – от светских салонов до малин Сухаревки и Хитрова рынка. И действительно, был как-то приглашен в этот воровской район одним из тех, кто чувствовал себя тут хозяином.
В знаменитый трактир «Каторга», разместившейся вольготно в доходном доме Елизаветы Петровны Ярошенко на самой Хитровой площади, в Подколокольном переулке, господина писателя доставил «черный извозчик»[9], а несколько дюжих молодцов, одетых с претензией на приличие, уважительно проводили Дорошевича каким-то хитрым ходом в «чистую половину» трактира, куда обычным завсегдатаям и вовсе ходу не было.