Как форма вербовщика Звездного Легиона.
– Залезай, – приказал Кампински, когда в борту открылась дверца,
и с негромким жужжанием выдвинулся трап. – Надеюсь, ты любишь
летать?
– Э... нет, клянусь четверкой, – Вильям нервно облизал губы. Для
того чтобы забраться внутрь флайера, ему пришлось пригнуться. Люк
не был рассчитан на высоких людей.
– Тогда привыкай, – лейтенант забрался следом, люк захлопнулся.
– В будущем тебе предстоит это делать неоднократно.
Когда нечто теплое коснулось затылка, Вильям невольно
вздрогнул.
Он видел в зеркало, что это всего лишь лазерная машинка для
стрижки волос, но ощущение все равно было гадкое. Затылок щекотало,
потом там стало холодно. Пряди светлых как солома волос падали на
пол, где их тут же абсорбировало антимусорное покрытие. Если бы не
оно, помещения учебной базы «Инферно-1» ничем не отличались бы от
бархана.
База располагалась в самом центре пустыни, Вильям даже не гадал
– какой.
Он прибыл сюда час назад. Успел пройти через администрацию, где
у него отобрали идентификационную карточку; склад, на котором
получил обмундирование; медосмотр, где его признали годным, и вот
теперь подвергался процедуре, на военном языке именуемой
«санобработкой».
– Готово, – проговорил стригший Вильяма парикмахер и отступил на
шаг.
Голая, как бильярдный шар, голова весело поблескивала в
зеркале.
Снарк осторожно поднял руку и провел, не встречая сопротивления,
ото лба до самого затылка.
– Красавец, – одобрительно кивнул парикмахер. – Иди, не
задерживайся.
Вильям ругнулся про себя, выбрался из кресла, а затем и из самой
парикмахерской.
База напоминала лагерь римских легионеров – окруженный невысокой
стеной прямоугольник с четырьмя воротами и площадью в центре. Вот
только вместо палаток стояли вытянутые бараки. Расположенные на
крышах солнечные батареи нестерпимо сверкали, жадно впитывая
падавший с небес свет.
Вильям шел между бараками, вглядываясь в нарисованные черной
краской номера на белых стенах. База словно вымерла, только на
взлетно-посадочной полосе царила суета. Из нутра большого флайера
один за другим выбирались ошеломленно моргавшие, помятые и пока еще
не лишившиеся волос новобранцы.
Казарма номер семь была крайней в ряду и ничем не отличалась от
прочих. За ней виднелась стена, а еще дальше – шеренги
громоздящихся барханов. Под сильным ветром их вершины
«курились».