Я обрёл бога в Африке: письма русского буш-хирурга - страница 8
Но это было глупостью…
Падре был непокорен в своей миссионерской деятельности – все его свершения не входили в план деятельности ордена, членом которого он состоял, а потому он сам добывал средства для их осуществления.
В прошлом строительство и поддержание миссии и госпиталей осуществлялось в основном на пожертвования, поступавшие через подписной лист от богатейших португальцев колониальной Анголы.
Падре не понимал, что колонии ушли в прошлое, ушли в прошлое богатые колонизаторы и унесли с собой подписные листы для пожервований на благотворительные цели.
Я сам понял это только после приезда в прошлое – в знаменитый когда-то Hospital Voga, что расположен в 30 км от красивого городка Quito – столицы ангольской провинции Bie.
Второй нашей общей глупостью было наша готовность работать хирургом и акушером/ гинекологом в госпитале с персоналом в 3 человека. Кто будет обеспечивать общее обезболивание? Ведь советская медицинская школа не предусматривает подготовку выпускников мединститутов, готовых к роли анестезиолога прямо со школьной скамьи.
На что рассчитывал наш акушер/гинеколог, отправившийся для освоения анестезиологии в течение трёх месяцев???
Он позже писал мне:
– Тут португальцы надо мной смеются: «Мы изучаем анестезиологию три года, а этот русский хочет освоить её за три месяца.»
В период мой подготовки к отправке на восстановление госпиталя падре Мануэля Гарсия я мысленно рисовал себе картины, в которых захлёбывался от предвкушения радости наблюдения патологии, про которую я только читал у Дэвида Кристофера «Спутник хирурга в Африке» и у Альберта Швейцера в его «Письма из Ламбарене». Мне хотелось видеть себя именно доктором Альбертом Швейцером или доктором Айболитом, на худой конец.
Одним жарким луандским полуднем, прогуливая своего вельштерьера Люка во дворе университетского госпиталя имени безвременно помершего товарища Америко Боавида, я заглянул в полуразрушенное здание библиотеки госпиталя.
На полу многочисленных помещений вперемешку с кошачьим и человечьим дерьмом бесформенными грудами возвышались старые медицинские журналы, однако на некоторых стеллажах лежали покрытые толстым слоем пыли толстые медицинские фолианты, изданные не менее 30–40 лет тому назад на португальском, французском, английском и испанском языках.