– Доброе утро. Извините, пожалуйста, а вы не знаете…
Она оборвала сама себя и сделала шаг назад – Вадим скинул капюшон, и она увидела его лицо.
Несмотря на то, что они с Тимом вели разный образ жизни, сходство между близнецами никуда не делось.
Вадим остановился и пристально посмотрел на гостью.
И голос у неё соответствующий – мягкий, не звонкий. Ласкающий. В его порочном, испорченном женским вниманием сознании сразу же возникла мысль: а как он будет звучать, когда она будет кончать?
Под ним.
Твою ж мать.
Верхняя губа Вадима дернулась в потребности оскалиться и выругаться уже вслух.
Она его узнала. Сразу же стушевалась, побледнела сильнее, руки заломила.
– Я… Меня зовут…
Она разговаривать с ним, не заикаясь, не могла!
– Я знаю, кто ты, – грубо бросил Вадим, засунул руку в карман и активировал ворота. – Раз пришла – проходи. Отец в курсе, что ты… у меня?
Она мотнула головой.
– Нет, – Майя Садарова шумно сглотнула. – Я должна была с вами встретиться в девять часов.
– Весело. Значит, без ведома Наиля.
– Да. Мне надо… поговорить с вами.
А ему?.. Вот прямо здесь и сейчас? На рассвете, когда эмоции кроют так, что дышать нечем, и в груди не проходящее ощущение воткнутого лома?
Он указал рукой, чтобы она проходила первой.
Девочка снова стушевалась. Как, интересно, она собиралась вести с ним диалог, если дрожит, точно осиновый лист? Но смелости набралась, шагнула вперед, оказавшись рядом с ним.
Вадим не ошибся – кроха. Самая настоящая. Если бы обувь на платформе или на каблуках, ещё повыше казалась бы. А так – сколько в ней? Не больше метра пятидесяти пяти. Может, шестидесяти. И он – больше метра восьмидесяти. Вес – за сотку.
Она тоже чувствовала разницу в комплекции, потому что её взгляд бегло прошелся по нему, оставляя невидимые следы. Да и держалась она особняком, явно опасаясь приближаться ближе.
Девочка-девочка, зачем тогда вообще пришла?
В дом они входили молча.
Она ступала осторожно, так же осторожно осматривая его холостяцкую берлогу, которая таковой скоро перестанет быть. И смех, и грех. Вадим провел по коротким волосам. Ситуация патовая.
Но он знал, что так будет. Что возникнут проблемы. Их будет много.
– Пошли на кухню. Кофе? Чай? Воды?
– Воды, если можно.
Какая культурная… Или таким образом выставляет расстояние между ними, очерчивает личное пространство? Так зря. Нечего было и приходить. Привел бы тебя отец, вот с ним разговор и продолжили бы.