Кто такая Скарлетт?
В доме пахнет мертвечиной, она пропустила похороны малыша, не успела его поприветствовать, как уже пришлось прощаться, но они не прощаются, он остается здесь, жужжит, жужжит, в доме пахнет растущим ужасом, по улице крадутся тени, дом их вместить уже не может, она их вместить уже не может.
Все заслоны рухнули, все границы, ничего не осталось. И сознание – надежно разграниченное, остается без единого заслона, чужая воля хлынула туда сплошным потоком.
БОЛЬ, БОЛЬ, БОЛЬ, ГРЯЗЬ, ТЕНИ, ЧУЖАЯ ВОЛЯ, ГУЛ, И ТИШИНА, ТИШИНА, ТИШИНЫ НЕ БЫВАЕТ, ТИШИНУ УБИЛИ.
Неважно, закрыты глаза или открыты. Холодно или тепло. Неважно больно или приятно. Непонятно, где заканчивается сон и начинается явь. Кутается в футболку, натягивает на голову одеяло, укрыться, спрятаться, не оставить ни клочка открытой кожи, Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ОНИ МЕНЯ ТРОГАЛИ, Я ХОЧУ ТЕБЯ.
Кто ты?
А дальше снова. Темнота, тишина, боль.
Повторить. Не размешивать.
И по новой.
***
Голоса доносятся будто через вату или через подушку, она их знает, ее снова куда-то тащат, это, наверное, будет очередная больница, в больницы ее приходится именно затаскивать, с применением силы, ей сложно протиснуться через переполненные мертвецами коридоры. Они хватают ее за шею и за руки, не дают пройти дальше.
Проснись, твой мир ненастоящий.
Проснись.
Это сон во сне, это табличка «внимание, ирреальность», мерцающая в темноте, она, если честно, не различает, кто реален на самом деле. Просто позволяет тащить себя дальше, пока не понимает, что идти больше не может, тогда ее приходится нести.
Сегодня – все другое, все иначе, рядом стоит сумка и одежда будто на выезд, ткань ощущается незнакомой, она равнодушно теребит собственный рукав, опирается на плечо отца.
Его голос – мягкое прикосновение к волосам, дыхание отдает самую малость табаком, и она знает, что это раздражает мать – фигура в белом пальто, застывшая ледяная, белоснежная скорбь.
Снежная королева была когда-то земной женщиной, правда? Кто поселил холод в ее сердце?
Она смотрит в одну точку.
Мать смотрит мимо нее, сквозь ее, будто избегает даже случайно зацепиться взглядами.
– Мне кажется, мы поступаем неправильно, – голос отца почти достигает цели, она поворачивает голову, и он тоже не хочет встречаться с ней взглядами, – Мы просто пытаемся от нее избавиться, она же живой человек, Мораг, она наша дочь, и ты просто хочешь решить проблему, убрав ее с глаз.