С ее появлением в монастыре стало бешено, может быть, нам пригласить экзорциста? Но, в самом деле, на улице бодро трубит свое двадцать первый век. Кто приглашает экзорциста в такое время?
С ее появлением в монастыре стало бешено, там появляются тени, мать-настоятельница с ней строга, держит на расстоянии. Видимо, не слишком любит напоминание о собственном грехе, сумма, которую вручает ей Мораг за присмотр за дочкой остается между ними.
С ее появлением в монастыре оживают голоса и народу становится будто больше. Вы не замечаете подмены. Вы идете по коридору. Вы видите это лицо, вы видели это лицо уже несомненно, оно вам знакомо. Поэтому вас это не трогает. Вы вспоминаете, что видели это лицо на могильном памятнике – кладбище есть прямо на территории аббатства. Вы вспоминаете с опозданием, но первобытная какая-то жуть находит вас все равно. Мерзкий холодок по спине.
Вы начинаете внимательнее всматриваться в лица и стараться не подходить к ее комнате.
Ее послушничество имеет мало общего с тем, чем оно должно быть на самом деле. Сначала настоятельница пытается приобщить ее к работе, но девчонка слабеет на глазах, с годами все больше становится похожей на приведение, исчезает. Настоятельница не помнит, кто именно открывает ее талант в полной мере, но как только о шептунье душ узнает один из гостей, очень скоро у дверей монастыря выстраивается толпа, жаждущая хотя бы подержать ее за руку.
Матушка-настоятельница, никогда не любила эту странную девочку, глаза как плошки, и тает, тает на глазах как свечка. Но кривит губы и замечает, – Мы, кажется, разжились собственной святой. Посмотрите на толпу на улице. За все мои годы здесь я впервые вижу такой интерес людей к нашему скромному аббатству.
Девчонка, до этого безучастно сидящая здесь же, взгляд отсутствующий, устремлен вроде бы в окно, но на деле в себя, неожиданно усмехается. Показывает зубы, взгляд проясняется, всего на секунду, но этого недостаточно и достаточно одновременно, – В самом деле? Я от вас ждала только «сожгите ведьму.»
Когда настоятельница, неприятно потрясенная, к ней оборачивается, в девчонке уже никого нет, никого, включая ее саму. Или есть слишком много. Матушка-настоятельница уверена, что до душ, до всего, девчонка была резкой, яростной, вечно голодной, страстной, по-настоящему страстной. Она хорошо разбирается в людях.