– Но были и есть причины, по которым это открылось тебе только сейчас, – твёрдо добавила женщина. – Не обижайся на Ивана: если бы право принять решение принадлежало ему, он никогда бы вас не оставил.
Велехов покачал головой:
– Даже в мыслях не было. Он об этом переживает?
– Очень, – кивнула Софья.
– Это я виноват, спрашивал больно много, – вздохнул Никита. – Скажу ему, как вернётся, чтобы перестал. Просто…
В какой-то момент Велехову захотелось сказать, что жить осталось не так уж долго, а полтора дня, проведённые здесь, стоят не меньше половины всей отпущенной жизни. Никто ничего ему не должен. Просто жаль, что Иван не позволил этого чуть раньше.
Никита наконец справился с эмоциями, поблагодарил Софью за завтрак и пошёл наверх. Женщины проводили его взглядами, переглянулись. На лицах обеих появились улыбки.
* * *
В комнате Велехов сел на кровать, стараясь не делать лишних движений. Боль опять скапливалась, опять разрасталась. С каждым ударом сердца тихо вспыхивала, словно потухший, но ещё горячий внутри уголёк, грозящий снова запылать, если кто-нибудь по неосторожности на него подует.
Никита вытащил из сумки вторую упаковку таблеток, взял целую пригоршню в рот, но, едва почувствовав знакомый привкус горечи, выплюнул. Сил проглотить это не было.
С улицы внезапно раздались весёлые голоса парней. Похоже, все вернулись.
– Хатат, куда веники?
– На лавку.
– Не поместятся!
– Утрамбуй!
Велехов вышел в коридор и увидел, что двери девичьих спален открыты. В них никого не было, а снизу доносились звонкие голоса:
– Дайте блин!
– Софья, а где сметана?
Хатат громко позвал с улицы:
– Русалочки мои! Баня готова!
Судя по топоту, вся девичья половина убежала во двор, прихватив блины с собой.
В передней Софья раздавала парням полотенца.
– Никита, иди сюда! – весело сказала она, увидев его на лестнице.
– Софь… – он покачал головой, – я подожду.
– Чего? Снега летом? – усмехнулась та.
Женщина вручила Велехову полотенце, не принимая возражений, и отправила в дверь:
– Вперёд!
Обе бани дымили. Возле одной собралась горка из босоножек и висели девчоночьи сорочки. Во вторую как раз заваливалась толпа голых парней. Из открытой двери дышало мокрым теплом и поднимались струйки пара. Иван, уже без одежды, собирал в охапку веники, сложенные на лавке.
– Никит? – позвал Рир, вися одной ногой на пороге бани. – Пошли, сердце у тебя нормально бьётся, выдержишь.