Каким-то неведомым образом, повинуясь чутью, что дано лишь влюбленным, он увидел Бломме, выскочившую из загоревшегося дома. В отчаянии девушка заметалась по двору, не помня себя от ужаса, и тут же северяне окружили ее, а один даже схватил за руку. Олаф кинулся к ним, не раздумывая, пронзил мечом грудь противника, а после остальные накинулись все сразу, но принц уверенно отражал их атаки, и в глазах отбежавшей в сторону девушки, несмотря на испуг, вспыхнуло восхищение. Нападавших оставалось лишь двое, когда один из них, зайдя со спины, пронзил левое плечо принца насквозь. Лезвие к счастью не задело сердца, хотя рана и была серьезной. Олаф рухнул на землю, как подкошенный, и вражеский меч взметнулся в воздух, чтобы добить противника. Бломме громко вскрикнула. Но могучий северянин, высокий воин с заплетенной в косу уже седеющей бородой, не успел ударить. Прыжком Онн очутился рядом, сжимая по тяжелому мечу в каждой руке, он одновременно поразил обоих, а после склонился над братом, и тут же отбросил оружие, подхватил тело на руки и внес в дом. Бломме бросилась за ним.
– Позаботься о нем! – приказал он девушке, уложив Олафа на постель, и Бломме, растерянная, совершенно ослепшая от слез и дыма, кивнула. Конунг не заметил ее ответа: он снова кинулся в гущу сражения.
И поздней ночью Онн оставался на ногах: вместе со своими людьми готовил высокие погребальные костры для павших: своих и чужих. Крепость потеряла немногих, северян куда больше, почти все пали, да десяток удалось захватить. После можно будет обменять на ценности или же оставить в крепости, служить и приносить пользу. Онн не любил казнить без разбору, считая, что живой раб полезнее мертвого тела. Некоторые пленники со временем становились преданными дружинниками, что тоже было совсем неплохо.
Не спала и Бломме: она перевязала рану принца, напоила его целебными травяными отварами, прочла нужные заклинания – лечить девушка умела с детства, этому ее учила мать. И теперь преданно сидела у постели больного, прислушиваясь к тяжелому, прерывистому дыханию. У него начинался жар, но возможно к утру станет легче. Только бы дотянул до утра! Олаф застонал, попросил воды, и она протянула ему чашу, одновременно укрыв шерстяным одеялом поплотнее, чтобы холодный воздух не застудил раненого.