В каботажном же плавание Поливанов был, как рыба в воде. Во всех, забытых богом местах на Севере, его знали и уважали. Он тоже знал всех ответственных за приемку груза по именам во всех пунктах доставки. Он пил с ними, вел разговоры, иногда хитрил и обманывал в мелочах, но груз всегда сдавал точно до последнего ящика, до последнего килограмма. Его небольшую, круглую фигуру в фуфайке, шерстяной шапочке и резиновых сапогах можно было увидеть и на судне и на берегу, куда он выезжал вместе с бригадой. Из всех посещаемых точек, а это были Пеша, Шойна, Колгуев, Индига и другие, Поливанов выделял и, даже по- своему любил, Индигу. Здесь был закрытый безопасный рейд, а это очень важно для выгрузки, здесь была куча хороших знакомых и, кроме того, сюда хорошо заходила семга.
А Толю Жукова – третьего помощника, недавнего выпускника Макаровки, капитан не любил. Не любил он его за высшее образование, за разносторонние знания, за его интеллект и, даже, за его трезвость – на Коноше это считалось почти дурным тоном. До Коноши Толя работал на новом, в то время, судне Вера Мухина, но как то попал в милицию, за то, что дал в морду одному подонку. В милиции долго не разбирались, а видя, что человек трезв и адекватен, очень быстро его отпустили, однако в Пароходство сообщили. И так хорошо начавшаяся Толина карьера, внезапно дала трещину. Визу Толе не закрыли, но в зарплате он потерял – Коноша была на две группы судов ниже, а чем ниже группа, тем ниже и зарплата. Кроме того Коноша все лето ходила по «северам» и доставляла народнохозяйственные грузы в самые отдаленные точки нашей необъятной Родины. Вот и сейчас судно стояло в Архангельске и грузилось на Индигу – достаточно большого населенного пункта на берегу Северного Ледовитого Океана. Местные жители с гордостью называли Индигу столицей Канино-Тиманской Тундры.
Толя был родом с Новгорода, но на последнем курсе Макаровки он женился на коренной ленинградке и теперь стал законным питерцем. Три дня назад к нему приехала жена, высокая красивая молодая женщина с копной роскошных каштановых волос, и четырехлетняя «Мальвина» – девчушка с широко открытыми карими глазками на милой улыбающейся рожице. Ребенок был просто очарователен – белый нарядный бант на голове, розовое платье в крупную клетку, белые гольфы и светлые легкие туфельки. Полина – так звали девочку (а папа называл ее Полинка – Мальвинка) была не капризным и очень контактным ребенком. Она с удовольствием гуляла по судну с папой, улыбалась всем встречным и говорила с взрослой интонацией в голосе: