– Да. Вызывали? – то ли сообщил, то ли спросил он.
– Вызывала, – вздохнула женщина. – Что же ты, Гринберг так подставляешь наш институт? Мы сквозь пальцы смотрели на то, что вы учитесь у нас, но теперь, после твоего письма в посольство Израиля в Москву, мне приказано проверить всех наших студентов. А тебя – исключить за неуспеваемость.
– Но у меня же почти все пятерки?! – возмутился Реувен. – Мне все говорят про красный диплом, а Вы говорите «за неуспеваемость»!
– Но ты же не маленький, – декан посмотрела на бумаги на ее столе, явно пытаясь прочитать имя, – Реувен. Ты же и так как красный флаг выделяешься! Родители не потрудились фамилию сменить и назвали тебя так, словно всем сообщали свою национальность.
– У нас свободная страна! – гордо вскинул голову парень.
– Мальчик, ты в какой сказке живешь? – усмехнулась женщина.
– Но все говорят о том, что будет перестройка, – начал Реувен.
– Но перестройка вряд ли коснется этой части жизни страны. Враги Социализма всегда будут классовыми врагами! – крикнула декан. – Освободи кабинет! С этого дня ты не учишься в нашем институте, дерзкий мальчишка! И пусть все твои братья-евреи скажут тебе спасибо, больше никто из них не будет у нас учиться!
– Но остальные-то здесь при чем?
– Мы даем вам образование, лучшее в мире, а вы потом уедете и употребите это в войне против нас! Вы – враги!
– Но Израиль не воюет с СССР, – тихо напомнил Реувен.
– Пока, – вскинула голову декан. – Кто вас знает!?
Реувен опустил голову, в его груди клокотала ярость. Он понимал, что своим поступком и поведением и так навлек беду на всех евреев, учащихся в институте, и едва мог сдержаться, чтобы не наговорить еще что-нибудь.
– Если попробуешь спорить или настаивать на восстановлении, сядешь в тюрьму, – буквально зарычала женщина.
Реувен вышел из кабинета с чувством, словно его ударили по голове. Он почти не соображал. Одно дело говорить что-то и спорить в кругу друзей-единомышленников, но что он мог сделать против политической машины огромной страны? Сейчас парню казалось, что вся его жизнь пошла под откос. Подобного результата он никак не ожидал от простого письма с вопросами. Теперь было ясно, что до посольства письмо не дошло.
Реувен вышел на улицу и подставил пылающее лицо под холодные капли осеннего дождя. Он только сдал первую сессию второго года обучения в институте, и вдруг все рухнуло.