Но вот дыра готова.
Конан не сомневался, что если б не его фантастические и уникальные мускулы и возможности, никогда бы он не согнул этот прут. А для нормального человека это явно нереально!.. Вот ведь гад этот строитель! Придумал специально эту пытку. Чтоб человек, оказавшийся в этой ловушке, часами мучился, наблюдая, как вода неумолимо прижимает его всё ближе к несокрушимому потолку, рыдал и метался в отчаянии, понимая, что конец неизбежен. Пытаясь, пока это возможно, просунуть в щель между прутьями хотя бы голову, и ругаться, что, кажется вот-вот – и!.. А голова наверняка так и не пролезет. И придётся всплывать, и барахтаться, поддерживая тело на поверхности.
И рано или поздно наступит мучительный конец – голову прижмёт к створкам ловушки, и вместо воздуха в лёгкие хлынет вода…
Повздыхав, повесив назад на плечо свою вымокшую многострадальную суму, и выбравшись в наклонный лаз, Конан поднял свою коптилку, и, упираясь обеими ногами в осклизлые стены прохода (Благо, расстояние между ними не превышало шага!), пополз наверх. К сожалению, промокший насквозь, и теперь весящий не меньше сорока фунтов плащ из отвратительно вонявшей невыделанной шерсти пришлось оставить внизу: он не позволил бы свободно двигаться. И, в случае нужды, обороняться.
Холодная вода струёй втекала к нему в штаны, чавкая и под его грудью, а в сапогах мерзко хлюпало. Но он терпел, и лез, понимая, что раньше, чем он доберётся до сухого места, ему не выжать штанов, и не вылить воду из сапог. А грудь высохнет и сама. Тем более, что примерно через пару минут подъёма текущая струйка исчезла в боковой трубе, размером не позволившей бы пролезть и кошке. Конан с радостью убедился, что ход наверх продолжается без изменений, и ползти по сухому и нескользкому куда удобней.
К счастью, проход оказался недлинным: спустя ещё пару минут он выбрался в какой-то обширный зал: потолок терялся в темноте в свете его крохотной лампадки, а до противоположной стены было не меньше двадцати шагов!
Убедившись, что из четырёх проходов в торцах зала, расположенных крестообразно, никто пока не появился, чтоб на него напасть, Конан занялся своим гардеробом.
Вода из сапог образовала приличную лужу. К ней добавилась и та, что получилась из выжатых штанов.
С сумой оказалось посложней: Конану пришлось расстаться со всем запасом превратившихся в липкую неаппетитную массу сухарей. Сухофрукты, размочалившиеся в ошмётки и труху, он тоже выбросил. А вот вяленное мясо оказалось подпорчено не столь сильно: если разложить на солнце хотя бы на пару часов, оно снова станет пригодным к употреблению в пищу. Но это – на крайний случай.