– Иди, проверь, как там дела, – не глядя на друга, выступил с предложением инспектор, становясь перед креслом. Швец вышел без лишних расспросов. Действие Печати на обслугу подходило к концу и никому из инспекторов не хотелось разбираться с не в меру ретивыми пробудившимися.
Едва он, нарочно-медленно, показательно растворился в воздухе, Иванов заговорил с сидящей:
– К тебе приходил старец. Помочь. Ты не поняла доброты, – парень намеренно строил фразы не как диалог, а как констатацию фактов. – Принялась гадить. Мы пришли тебе разъяснить, что так поступать нехорошо.
На лице Виктории Егоровны не дрогнул ни один мускул. Она слушала, словно окаменев и на подсознательном уровне чувствовалось – ей не страшно.
Вот только длительная беседа в план инспектора не входила.
– За это ты потеряла пять лет жизни.
Правая бровь Солодянкиной слегка изогнулась, имитируя удивление, а вся её фигура невесть как приобрела глумливую, презрительную позу. Причём парень готов был поклясться – она не двигалась. Похоже, природный талант прожжённой бизнес-вумен сработал. В управлении большими деньгами без этого никак нельзя, и одного покер-фейса мало.
В полном молчании Иванов с усилием развернул кресло передом к зеркалу, невольно взглянув в отражение. Идиотская картина. Связанная, обманчиво-беззащитная женщина и некто в придурковатой маске, завёрнутый в чёрный плащ. Получился бы достойный постер для любителей абсурда: «Злодей и его жертва».
Рука легла на затылок Виктории Егоровны, и она прямо на глазах начала стареть. Поначалу незаметно, однако со стремительностью подростковых прыщей выскакивающие тут и там морщинки, посеревшая кожа, поплывшие вниз одутловатыми мешочками веки были способны убедить кого угодно в реальности происходящего.
И спокойствие хозяйки особняка дало трещину.
– За что?! – вскрикнула она с такой неподдельной болью и ненавистью, что инспектору стало не по себе.
Судорожно, будто раненая птица, в кровь раздирая руки, Солодянкина начала рваться из кресла. Путы выдержали.
– За что?!! – уже вопила связанная. – За что-о-о…
Последние буквы, напоминающие предсмертный выдох обречённой, пробирали до мозга костей.
Иванов стоял статуей, осознавая, насколько неприятно ему заниматься всей этой гадостью. Однако он понимал и то, что если сейчас не добьётся успеха – ситуация значительно ухудшится и Валюхина… Валюхина, обычная женщина без обычного женского счастья, может вполне не увидеть внуков. Приходилось быть твёрдым.