– Это да…
Пока курили, глядя в хвост по-змеиному втягивающейся в ворота процессии – подъехал новый катафалк, за которым начали пристраиваться автобус и легковые автомобили. Не успели новоприбывшие провожающие в последний путь выбраться наружу – вдали показался ещё один автомобиль с ритуальной чёрной полосой.
– Н-да… мрёт народец, – философски заявил Антон. – Прямо конвейер какой-то.
– Так и город-миллионник, а кладбищ всего три. Потому и движ постоянный идёт, – посматривая по сторонам, ответил инспектор, а после предложил. – Давай по центральной аллее прогуляемся. Говорят – там как в музее. Статуи всякие, надгробия от лучших архитекторов… Неохота мне, если честно, на всё это смотреть. Попозже вернёмся. Если бес не придёт – предлагаю по домам разбегаться.
Воспитанно затушив окурок и отправив его в урну, Швец быстрым шагом подошёл к двери, подёргал её, будто нужный им бес в своей человеческой ипостаси мог просочиться мимо них через окно или вентиляцию. Чуда не произошло. Замок по-прежнему был заперт.
– Пошли.
Позвякивая пакетом, друзья направились к входным воротам, за которыми от основного пути в земное царство мёртвых ответвлялась широкая, ухоженная аллея.
У самого входа внимание инспекторов зацепилось за ещё одну, редкую в наши дни, картину. На парковке, у кладбищенской ограды, мирно соседствовали древний, с гнилыми порогами «Москвич» и «Мерседес» представительского класса, за ними – пара люксовых внедорожников и уставшая, цвета болотной тины «ГАЗель».
Такой вот разношёрстный автопарк против воли навевал тоскливые в своей банальности мысли о том, что и у богатых, и у бедных один путь – на два метра под землю.
Вслух никто ничего не сказал, однако, переглянувшись, друзья поняли друг друга без слов.
***
Люди не врали. Напоказ вычищенная, центральная аллея кладбища действительно напоминала выставку профессиональных скульпторов как минимум государственного масштаба.
Скорбящие, словно живые, ангелы; монументальные памятники; целые мемориальные комплексы из полированного гранита; бронзовые изваяния; вдумчивого дизайна кресты. И неизменные даты рождения и смерти на разномастных табличках. Подсознательно Иванов принялся высчитывать, кому сколько было отпущено на этом свете.
Получалось по-разному. Одним – слишком мало, другим… да тоже мало. Просто больше, чем первым. Что бы люди не говорили, но умирать не хочет никто, ни при каких обстоятельствах. Все хотят жить, и как можно дольше. Потому жизни всегда не хватает.