В такой обстановке процесс развития экономики стал практически неуправляемым, «затратным», а государственное имущество во всё возрастающих масштабах стало использоваться в личных целях. Отсюда неизбежные последствия: отсутствие стимулов к повышению трудовой отдачи, бесхозяйственность (гибло до 40% сельхозпродукции), омертвление капиталовложений в долгостроях и сверхнормативных запасах, нарастающий вал дефицита самых необходимых товаров и услуг.
«Перестройщики» и «реформаторы». Это породило сначала глухое, а затем и вырвавшееся наружу недовольство населения. Поэтому народ с надеждой на лучшее поддержал тех, кто начал «перестройку», а затем и «реформы». Однако «перестройщики» и «реформаторы», прикрываясь правильными с виду словами, решали совсем другие задачи.
Если мы честно спросим себя, был ли в стране системный кризис, ответ будет положительным. Могли ли здоровые общественные силы сломить сопротивление номенклатуры и провести необходимые реформы? Однозначно – да. Требовалось ли для решения этой задачи разрушение СССР? Однозначно – нет.
Почему же это случилось? Почему «реформаторы» вместе с грязной водой выплеснули и ребёнка? Как ни анализируй, у разрушения СССР и последовавшей за ним экономической и социальной катастрофы нет никакой внутренней логики. Их можно объяснить лишь вмешательством в ход событий внешних сил.
Нет смысла описывать здесь механизмы формирования прослойки «друзей» Запада в советской элите. Они достаточно глубоко исследованы теми, кто придерживается позиции, что СССР развалился не сам по себе, ему в этом «помогли». Уже один факт, что Горбачёв прекратил всякое сопротивление после того, как Ельцин сказал ему, что Беловежские соглашения одобрены в Вашингтоне, говорит об их правоте.
«Новое мышление» и этапы разрушения. А зримо эта «помощь» начала воплощаться через внедрение так называемого «нового мышления» в противовес «старому», направленному на совершенствование экономической и политической системы советского общества. «Новое мышление» отличалось простотой и доступностью, апеллировало к самым низменным чувствам.
Нас спрашивали: зачем кормить «друзей-захребетников» – Кубу, Вьетнам, Никарагуа, если самим многого не хватает? При этом умалчивали, что «кормёжка» эта сводилась, в основном, к поставкам списанной военной техники в обмен на продовольствие и сырьё. И свертывали взаимовыгодные связи, лишая Советский Союз дружественного внешнего окружения, а тяжёлую промышленность – заказов для строящихся на наши кредиты предприятий в развивающихся странах, освобождая тем самым для западного капитала огромные рынки.