. Спустя несколько месяцев Гнилица покинул Чехословакию.
Как свидетельствует сам Павол Гнилица, вначале информация о тайных рукоположениях в Словакии не нашла понимания в Риме. Однако после прочтения доклада, подготовленного Гнилицей и другими словацкими иезуитами, Пий XII принял решение одобрить всю деятельность католической церкви в Словакии и объявил, что епископ Ян Хризостом Корец получает все необходимые полномочия для пастырской работы в условиях невозможности контакта с Римом. Гнилица рассказывает, насколько были удивлены сотрудники курии этим решением; и сам генерал ордена иезуитов был поражен чрезвычайным доверием папы римского к ордену – ведь «имплицитно подразумевалось, что епископы, ведущие тайную пастырскую работу в странах, которыми владеют коммунисты, должны быть именно иезуитами». Гнилица добавляет: «Святой Престол… признал [за Корцем] полномочия рукополагать новых епископов по необходимости, правда, после совещания с отцом провинциалом»33.
В 1955 г. в Чехословакии арестовали многих иезуитов, и Корец тоже приготовился к аресту. 9 сентября он рукоположил своего преемника – собрата по ордену Доминика Каляту (1925)34; надо сказать, что Каляту арестовали даже раньше, чем его самого – в январе 1960 г., но Калята провел в заключении не более трех месяцев – он попал под амнистию 1960 г.35. В 1961 г. он рукоположил в епископы иезуита Петера Дубовского. В 1967 г. Дубовский, в свою очередь, рукоположил Яна Благу, о чем пойдет речь в главе 5.
Как свидетельствует Ян Хризостом Корец, в 1951—1989 гг. он рукоположил около 120 тайных священников – все они были монахами. «Тем, кого я рукополагал, я говорил, что они, разумеется, могут рассказать все необходимое своему настоятелю, который выдал им подтверждение, что они прошли обучение и соответствующую духовную подготовку, и что они могут, разумеется, рассказать об этом своему исповеднику. Но тем, кому они будут служить в качестве тайных священников, они могут сказать лишь то, что они священники»36.
В результате усилий властей, через сталинские лагеря в Чехословакии прошли едва ли не все более или менее активные католические священники и активисты – конечно, кроме тех, кто сумел эмигрировать и не был схвачен при попытке нелегального перехода границы. Эти лагеря строились по образцу советских, и по жестокости режима и надзирателей едва ли сильно им уступали (для примера – Приложение V). Тем не менее, трагический опыт тюрем и лагерей сталинского периода в Чехословакии для тех католических активистов, кто их пережил и не сломался, имел, как оказалось впоследствии, и вполне конкретный положительный аспект. Дело в том, что всех тех, кто проходил по религиозным делам, старались держать вместе – чтобы они не влияли «дурно» на других заключенных. В результате все активные христиане и верующие миряне друг с другом перезнакомились и сблизились, и это очень помогло в следующий период – когда после оттепели 60-х и вторжения 1968 г. церкви вновь пришлось уходить в подполье.