Я знаю, ты очень сильный. Но я тебя очень прошу, береги, пожалуйста, своё сердце. Не позволяй ему разрываться на части. Не пытайся причинить добро всем страждущим, пусть люди сами делают свою жизнь лучше. Этот мир прекрасен, но жесток, и ему нет дела до обыкновенного человеческого сердца. А мне есть дело только до твоего. И больше всего на свете я не хочу тебя потерять. Береги себя и помни, что есть на свете одно сумасшедшее сердце, которое никогда не устанет болеть по тебе.
Если одно сердце тянется к другому, разве возможно им запретить? Разве можно что-то сделать с любовью, когда она взаимна? И пусть не сразу, а через тысячу дорог и миров, но любовь все равно своё получит. Она не перестанет гореть, пока есть хоть искорка ее в душе…
Пожалуй, самая трудная на свете верность – это верность своему собственному сердцу. Мы так часто о нем забываем, не слушаем или перекрываем его тихий голос громкими доводами разума. Мы его совсем не бережём, мы с ним жестоки, и оно ломается, как детская игрушка в неловких руках ребёнка. И разбиваем его чаще сами, отталкивая тех, кого оно так любит, и с кем очень хочет быть, выбирая для жизни удобных, хороших по всем статьям, но катастрофически не тех…
У неё было эластичное сердце. Оно так больно растягивалось оттого, что слишком много в себя принимало, но не рвалось. Утром она кормила голубей французскими круассанами на маленькой площади старого города, а вечером любила тебя. Любила со стороны легко, и тебе часто казалось, что она поверхностная, а потому ты иногда делал так, чтобы сердце ее хоть чуть затрепетало под острыми иглами твоего злого слова. Она делала вид, что ей все равно, а тебе ее было вовсе не жаль – что ей сделается, сердце-то эластичное, такое попробуй разбей. Она тебе напоминала кошку, такая же своенравная и гордая, даёт себя погладить лишь под настроение, ни к кому не привязывается так, чтобы до смерти. У неё было эластичное сердце, в котором для тебя любви и нежности было столько, что хватило бы каждому человеку на этом свете. Но она только тебе это хранила.
А ты ей не верил.
У вас было когда-нибудь такое чувство – душа, словно протягивает руки к кому-то с огромным желанием обнять? А если бы нежность можно было запечатывать в конверты и передавать по почте, вы бы завалили работой почтальонов, чтобы они бегали весь день, предавая ваши письма тому, кто так их ждёт? У вас было когда-нибудь явное ощущение поцелуя на губах и лёгкого касания чьей-то ладони на своём лице? А вы кого-то целовали сами, касаясь только сердцем? Вы желали счастья человеку, зная, что не будет с этого вам никакого проку, а просто потому, что он вам слишком дорог и вы хотите, чтобы даже и во сне он улыбался? Вы были рядом хоть раз в жизни с кем-то, не смотря на километры? Вы любили кого-то искренне, всем сердцем, радуясь тому лишь, что в огромном этом мире он просто есть?