– Как же вам не стыдно грабить и убивать своих?!
Ответить он не успел, из прибрежных камышей раздался выстрел, и пуля ужалила Шметтеля в руку, заставив его согнуться от боли. Пленённый матрос Жермен тут же сиганул за борт.
Вторая пуля чиркнула Томмелису по щеке.
– Томми, пригнись!
Шметтель бросил винтовку и здоровой рукой потянул Томмелису вниз.
Следующая пуля, выпущенная толстым речником из камышей, ударила в стальную обшивку рубки и с визгом отрикошетила в сторону.
– Уходим! – крикнул Шметтель, заскакивая в ходовую рубку.
Пригибаясь, он подбежал к панели и аккуратно сдвинул рычаг управления ходом. Предварительно переложив штурвал влево и заставив корму катера резко отойти вправо, дал двигателю самый малый вперёд. Затем Шметтель потянул рычаг вниз, запустив малый задний ход, и переложил руль вправо.
Катер начал отходить от пирса, но неожиданно дёрнулся и, загудев дизелем, заелозил на месте, крепко привязанный швартовым канатом к причальному кнехту. Старый пирс кряхтел и скрипел, не отпуская катер.
– Томми, на рубке пулемёт, нам нужно оборвать канат, который нас держит… Ты сможешь это сделать?
Томмелиса не раздумывая бросилась наверх, к стальной турели, на которой был закреплён зенитный пулемёт.
Она передёрнула затвор, щёлкнула предохранителем и, повернув оружие, вдавила гашетку.
Очередь срезала камыши, заставив шефа младшего офицера упасть лицом в прибрежную тину, гнусно пахнущую тухлыми улитками. Томмелиса перевела слегка дымящееся дуло на пирс. Пулемёт сплюнул очередную порцию свинца, и щепки словно брызги полетели в разные стороны.
– Матерь божья! – закричал матрос Жермен, который доплыл до причала и трусливо спрятался под ним.
Томмелиса прищурила черноокий глаз и снова вдавила гашетку. Натянутый канат лопнул, отпуская катер на свободу. Израненный пирс, устало застонав, рухнул, погребя под собой орущего матроса.
Катер ушёл в «чистую воду», развернувшись, фыркнул дизелем и на всех оборотах устремился к устью реки.
Томмелиса сбежала вниз. Подскочив к Шметтелю, радостно запрыгала вокруг него, повторяя:
– Мы их сделали! Мы их сделали!
Они дружно рассмеялись. Шметтель попытался поддержать Томмелису в её скачущей радости, но тут же, зажав окровавленный рукав, застонал от боли.
Девушка осмотрела ходовую рубку и, заметив ящик с красным крестом, побежала к нему.