И вот тут Фёдора посетила мысль, заставившая его снова сесть на постели. Он и раньше сомневался в адекватности сестры, считая подобные выступления своего рода манифестациями сорвавшейся с петель души, а сейчас понял, насколько огульным было утверждение про «нассут», поскольку вот только что выяснилось: ссут и бедные и богатые в одинаковые выгребные ямы. Только бедные ссут туда непосредственно, а богатые посредством дорогих унитазов. Ночное дефиле ассенизаторской машины по улицам одного из самых богатых посёлков страны было прямым доказательством ментальной близости почти всех слоёв населения, что в отличающемся нестабильностью современном мире дорогого стоило.
Эта мысль настолько умиротворяющее подействовала на Фёдора, что он, посчитав её за откровение свыше, заснул просветлённым и успокоенным.
Но вот у кого ночной визит ассенизаторской машины точно никакого душевного просветления не вызвал, так это у Герегина Гургеновича Погосяна. Он прямо сообщил Фёдору, что поганый пидорас Жермен своими говновозками всех задрал. Правда, сообщил он это не сразу, а спустя некоторое время после знакомства, которое состоялось утром следующего дня, когда Фёдор обходил свои владения в сопровождении таджика Бурхарбаева. Именно Бурхарбаев и заметил стоявшего у кованых ажурных ворот Герегина Гургеновича, машущего руками с целью привлечения внимание.
– Это сосед. Напротив живёт, – сказал таджик, приглядевшись к грузной невысокой фигуре в синем спортивном костюме. – К нему пойдёте, или гараж показать? На три машиноместа, но сейчас совсем пустой.
– Гараж подождёт, – сказал Фёдор, подумав: «У меня ещё и гараж есть!».
И пошёл к воротам, навстречу своему новому другу, ибо Погосян, представившись, сразу предложил ему дружить. Чтобы пожать протянутую руку Фёдор вышел за кованые ворота, шаг – весьма опрометчивый ибо, очутившись на тротуаре, едва не попал в дружеские объятья – уклонился в последний момент, но хлопок по спине был достаточно ощутимым.
Вскоре стало ясно, что дружить они будут против пидораса Жермена, который, купив участок земли у ещё большего пидораса Панурского, возвёл на нём свой сраный салон красоты, выкопал перед ним септик и замаскировал его туями. И вот уже целый год отравляет жизнь соседям шумом по ночам и невыносимой вонью. Особенно страдали, и особенно летом – престарелые родственники Погосяна – его мать, бабушка, девяностовосьмилетняя няня, а также многочисленные тёти и дяди.