Тварь - страница 6

В очередной раз Варя сидит рядом с сестрой в темной гостиной после шумной вечеринки. По всем законам жанра она должна была давно разочароваться в Ирме. Признать ее обычным человеком. Даже хуже – заурядным. Но Ирма годами держит Варю в страшно-притягательном напряжении, как титры после фильма с открытым финалом. В зале зажгли свет, по рядам рыскает уборщица в синей униформе, но ты не можешь оторваться от экрана – все ждешь, что там мелькнет последний, все объясняющий эпизод. И так проходит вечность.

Ирма передает Варе сигарету – затянись. Варя не курит, но если предлагает Ирма – всегда соглашается. Они липнут друг к другу голыми холодными плечами – у обеих безрукавые платья. Два кубика льда, смерзшиеся в хрупкое одиночество. Ирма отпивает из стакана виски, оставляет на каемке свою ДНК вместе с коричневой помадой. «Коричневая подошва у твоих ботинок. А это мореный дуб». Варя не пьет, но если можно отпить из того места, где остался отпечаток Ирминых губ, – всегда прогибается.

В надышенной и накуренной гостиной горит только дурацкая гирлянда, которую забыли с Нового года. Мигает своим неестественно жизнерадостным нервным тиком в густую темноту. Варе хочется спросить Ирму обо всех демонах ее прошлого и настоящего, но получается только:

– Что-то меня клонит в сон, вызову такси.

Ирма сжимает Варину руку своей тонкой птичьей ручкой. На каждом пальце кольца, вместо татуировки – карта выступающих вен. Невозможно поверить, что эта красивая девушка, немногим реальнее сейчас собственной тени, еще час назад заправляла многолюдной вечеринкой и рассыпала по комнатам свой смех, как разноцветные экстази.

– Яша, напиши, как доберешься. Я волнуюсь.

Варя уже и не помнит, когда Ирма переназвала ее в Яшу. От фамилии ее что ли Яшина? Но эта выдумка – Яша – их как-то склеила, объединила в один партизанский отряд после стольких лет разлуки. Вернулось к ним что-то свое, какой-то магнитный центр, который не дает разлетаться по разным полюсам, когда начинает вращать.

Варя просыпается в сталинской однушке на Савушкина. Как добралась домой – не помнит. Помнит только, что уходила из «Тако» под закрытие, ближе к утру. Но какое утро в январе? Однообразно темно, будто живешь в черном полиэтиленовом пакете. Рассвета как такового нет, ночь сразу переходит в серую мешанину дня. И ты перестаешь ощущать течение времени. Замедляешься, впадаешь в анабиоз.