Видимо, у родителей Эмиля никогда и в мыслях не было сделать из него музыканта. Много лет спустя мать скажет ему, что и сама не знает, зачем потратила столько сил, времени и нервов на его музыкальные занятия.
Чем ближе подходило время расставания с музыкальной школой-семилеткой, тем настойчивее Мальвина Семеновна просила и убеждала родителей Эмиля позволить ему посвятить себя музыке. Она уверяла их, что из него обязательно выйдет толк. Каждый раз после очередного успешного выступления в теле- или радиопрограмме, а однажды даже в знаменитой городской филармонии, Мальвина Семеновна с убежденностью и в то же время с обидой в голосе спрашивала у матери Эмиля:
– Ну что? Вы опять не согласны, чтобы Ваш сын стал музыкантом? Он же пианист, настоящий пианист!
При этом она обнимала Эмиля за плечи и, прижимая к себе, целовала его в лоб. А мама «таланта» лишь смущенно разводила руками и заливалась смехом:
– Ой, даже не знаю, что и сказать. Посмотрим – все зависит от него самого.
Да, действительно, все зависело от самого Эмиля.
Лето 1968 года выдалось очень жарким. Однажды, в один из знойных июльских дней, к Эмилю домой зашел его друг и сосед Эльдар.
– Чувак, тебе здорово повезло, – стукнул он Эмиля по плечу.
– В чем же? – полюбопытствовал тот.
– Есть клевая чувиха, живет в нашем дворе. Ты знаешь ее: Света.
– И что? – настороженно спросил Эмиль.
– Желает с тобой познакомиться поближе, – усмехнулся Эльдар.
– А как? – задал Эмиль довольно глупый вопрос.
– Можно прямо сейчас.
У Эмиля тотчас что-то закололо в животе, а затем судорожно сжалось. Сердце учащенно забилось, будто перед сдачей экзамена. Неожиданное предложение выбило его из колеи.
– Как? Прямо сейчас? – переспросил он.
– Да. Минут через пять-десять иди в сторону детского сада, она будет там, – деловито бросил Эльдар и исчез.
Эмиль был ошарашен этой новостью. С одной стороны, он чувствовал жгучее любопытство, радость и даже гордость оттого, что его заметили, что он кому-то нравится – причем, по-видимому, очень решительной девочке. С другой стороны, им овладели чувства беспокойства, стеснения и даже что-то вроде страха перед тем, что ему предстоит совершить; инстинктивное желание покоя и ничегонеделания. Ему все время приходилось бороться с этим мерзким сидящим в нем червячком. Тот уговаривал его продолжать сидеть в тихом и уютном уголке и читать книжки – лишь бы только не предпринимать никаких действий, ни с кем не общаться. Ведь это так утомительно…