После этого Хелен сказала, – это мой брат Филипп. И мужчина пожал ему руку через Хелен, что опять же было не по этикету, и Филипп это знал, и сказал, – надеюсь, мы будем лучшими друзьями. Фил ответил, – приятно познакомиться, – но про себя он подумал: "Я не хочу с тобой дружить".
Потом мужчина снял шляпу и ушел, а Филипп с сестрой отправились домой. Она казалась какой-то другой, и его отправили спать чуть раньше обычного, но он долго не мог заснуть, потому что услышал звонок в парадную дверь, а потом мужской голос и голос Хелен, которые все говорили и говорили в маленькой гостиной под комнатой, служившей ему спальней. Наконец он заснул, а когда проснулся утром, шел дождь, и небо было серым и несчастным. Он потерял запонку на воротнике, порвал чулок, когда натягивал его, прищемил дверью палец и уронил зубную кружку, в которой тоже была вода, и кружка разбилась, и вода попала ему в сапоги. Знаешь, бывают такие утра, когда все происходит именно так. Это было одно из них.
Потом он спустился к завтраку, который казался не таким вкусным, как обычно. Конечно, он опоздал. Беконный жир посерел от ожидания, сказала Хелен веселым голосом, который всегда говорил все, что ему больше всего нравилось слышать. Но Филипп не улыбнулся. Утро было не из тех, чтобы улыбаться, и серый дождь барабанил в окно.
– Чай в саду откладывается на неопределенное время, а для уроков слишком сыро, – сказала Хелен после завтрака.
Это была одна из ее очаровательных идей, что сырые дни не должны ухудшаться уроками.
– Что будем делать? – спросила она, – поговорим об острове? Сделаем еще одну карту? И поставим все сады, фонтаны и качели?
Остров был их любимой игрой. Они представляли, что где-то в теплых морях, где растут пальмы и радужные пески, есть остров – их собственный остров, украшенный их фантазией всем, что им нравится и чего они хотят, и Филипп никогда не уставал говорить об этом. Временами он почти верил, что остров существует на самом деле. Он был королем острова, а Хелен – королевой, и никого другого на него не пускали. Только их двоих.
Но в это утро даже мысль об острове не могла его очаровать. Филипп отошел к окну и уныло посмотрел на мокрую лужайку, на мокрые деревья лабурнума и на ряд дождевых капель, жирно свисающих с железных ворот.
– В чем дело, малыш? – спросила Хелен. – Только не говори мне, что у тебя будет ужасная корь, или раскаленная скарлатина, или шумный коклюш.