Приехав домой, Ярослав взглянул на часы. Ровно полдень. «Скоро прилетит Никита», – с воодушевлением подумал юноша.
А Никита действительно уже торопился на встречу с дорогим другом. Казалось бы, что между ними общего, кроме, разумеется, профессии? Весёлый, активный, непоседливый, не по годам коммуникабельный парень неожиданно для себя сошёлся с неимоверно талантливым столичным юношей, который часами просиживал за книгами, с каждым днём приближаясь к покорению научных вершин и исполнению грандиозных мечтаний. Многие гадали, как вообще они смогли подружиться? И было в этой их взаимной привязанности что-то пушкинское. Помните Онегина с Ленским:
Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лёд и пламень.
Безупречно, скажете вы, ведь не секрет, что противоположности очень даже притягиваются по всем законам физики, а не только согласно загадочной теореме дружбы, которую люди доказывают на протяжении всей своей жизни!
– Эх, товарищ Петренко! – размышляя о бывшем однокласснике, невольно произнесла Ирина Сергеевна, – сейчас, когда Димки уже нет со мной, мне так не хватает твоего дружеского участия. Поздно я это поняла, лишь увидев тебя вновь. И оттого, наверное, ты стал мне ещё дороже, мой дорогой друг детства.
Ирина Сергеевна была необыкновенно добрым человеком. Она не знала грусти, никогда не унывала. К ней за помощью обращались все без исключения соседи, стар или млад. Она с открытой душой принимала униженных и оскорблённых, весёлых и коммуникабельных, сдержанных и молчаливых. В ней было очень много энергии и необыкновенного света, в каждом её жесте и взгляде отражался огонёк надежды и неиссякаемой любви, отчего всем вокруг становилось тепло и уютно. Люди, которые лично знали Ирину, называли её «наша светлая надежда». Ещё в школе мечта всех мальчиков класса, она не выделяла никого, по-дружески любила каждого, писала им необыкновенно проникновенные стихи, тем самым от чистого сердца раздаривая память о себе.
Невероятный образ бывшей одноклассницы надолго засел в голове у Виктора. Он испытывал к ней нечто столь светлое и нежное, что было даже выше земной любви. Его чувство не имело ничего общего с низменной похотью, страстным желанием обнимать и целовать, утверждая тем самым своё право на её тело. Он хотел проникнуть к ней в душу, стать её верным рыцарем без страха и упрёка, но она предпочла другого, менее достойного. Что уж тут поделаешь, видимо, его детская мечта так и останется мечтой даже спустя долгие годы разлуки.