Анютина мама научила Нину вышивать крестиком. У Ани не хватало терпения, а усидчивая Нина увлеклась рукоделием и очень старалась, чтобы тётя Наташа её похвалила. А та и не скупилась на комплименты в адрес дочкиной подружки. Тем обидней становилось девочке, когда она натыкалась на равнодушие и отчуждённость собственной матери, которая только и делала, что шпыняла дочку по разным поводам.
– Посмотри, какую картину я вышила, – первое время Нина пыталась похвастаться маме, – правда, красиво?
– Да фигня всё это: картинки, вышивки, вязания… ни к чему они. Зря время тратишь, толку никакого, – отмахивалась Алёна.
Маленькой Нина плакала от такого отношения, забивалась в уголок, утыкалась носом в любимого игрушечного медвежонка, однажды подаренного матерью (редкий случай внимания к дочке!), и горько рыдала, пытаясь понять своим детским умом, почему мама её не любит. Годам к пятнадцати Нина научилась не обижаться на мать, тем более что виделись они всё реже. Алёна жила отдельно, в маленькой квартире, купленной очередным богатым любовником. В своей «конуре», как она говорила, женщина зализывала раны, оставленные мужчинами, здесь же пряталась от едких замечаний матери о беспутном образе жизни. Квартира была неухоженной, неуютной, Алёне и в голову не приходило обустроить её так, чтобы детям в ней было удобно. Нина иногда, лёжа по ночам, спрятавшись под одеяло с головой, мечтала, что когда-нибудь мама захочет жить вместе с дочкой, у них будет такая же уютная кухня, как у Ани с тётей Ташенькой. И они будут по вечерам разговаривать обо всем на свете, и мама будет готовить вкусный ужин. Мечты, мечты…
Никитка до третьего класса жил с Алёной, а потом перебрался к бабуле и Нине, поскольку мать в очередной раз стала активно устраивать личную жизнь, и повзрослевший сын стал мешать. Алёна изредка забегала к родственникам, тискала Никитку, поучала Нину и, съев что-нибудь вкусненькое, убегала обратно. Красивая и беспечная, она не занималась ничьими проблемами, кроме своих. «Как мотылёк… Болтает её по жизни, всё никак не успокоится, чай не девочка совсем», – ворчала бабуля, но беззлобно, понимая, что дочь уже не переделаешь. Алёна не любила родной городок, при любой возможности уезжала с кавалером или просто в поисках лучшей доли кочевала по подмосковным городам.