– Хмель, обыщи ее. Семен предупреждал, что она может быть опасна, – скомандовал поручник.
Хмель подошел ко мне и не столько обыскал, сколько тщательно облапал всю сверху донизу.
– Ничего, пан поручник, никакого оружия нэмае.
Они не знают, что я сама оружие. Это вселяет надежду.
– Отлично, тогда, Федор, давай сюда лошадей, погрузим продукты, сколько сможем, и эту девку. А машину сожжем. Пусть москали побегают.
– Простите, – решила вмешаться я. – Может, не надо меня к этому пану Кшиштофу? Может, мы с вами здесь договоримся?
Было так, будто все трое сидели на концерте Михаила Задорнова. Мужики захохотали, а поручник, мерзко улыбнувшись, спросил:
– И что же ты, курва московская, можешь предложить нам такого, что мы не смогли бы и так отобрать у тебя?
Я практически уже кипела от адреналина, поэтому, еле сдерживаясь, почти пропела:
– Я могу предложить вам ваши жизни и здоровье.
Они изумленно вытаращились на меня и сделали то, что я от них и хотела, – обступили меня с трех сторон. А за спиной у меня был грузовик.
Когда-то, еще в первый год занятий боевым самбо, тренер, отвечая на наши подначки, сказал, что покажет прием, которым можно завалить сразу трех человек. Мы, естественно, не поверили. Тогда он поставил одного справа, одного слева и одного прямо перед собой. И одновременно выбросил вправо и влево две ладони, наметив удары по горлу, а перед собой ударил ногой. На это мы заорали, что сначала надо всех противников так расставить, а потом еще попросить, чтобы они подождали, пока мы проведем прием. Тренер рассмеялся и согласился, но сказал, что прием все равно будем оттачивать, поскольку он может пригодиться и в других ситуациях – например, при неполном числе противников, то есть при двух или одном. Таким образом, мы целых три месяца ставили этот тройной удар, пока он не пошел на уровне подсознания.
Поэтому я неожиданно для них выбросила вправо и влево две ладони ребрами, а стоявшего прямо передо мной поручника изо всех сил ударила ногой в пах. Все трое тихо и мирно легли на землю. А у меня в голове встала какая-то мутная пелена, какая-то необъяснимая жестокость. Я наклонилась к этим нелюдям и в первую очередь сломала каждому оба указательных пальца. Когда очухаются, то у них будет чем заняться. Немного подумала, вспомнила кое-какие ужастики, вытащила у одного из них нож и царапнула так, чтобы потекла кровь, но не сильно. Этой кровью намазала себе лицо, в первую очередь около губ. Потом из сумочки достала черный карандаш и подрисовала себе большие круги вокруг глаз. Так что, когда эти обормоты стали подавать признаки жизни, на них уже смотрело лицо с кровью на губах и почерневшее от злобы.