«Михаил, мы свяжемся с Вами по телефону и сообщим, когда нужно явиться в участок. А пока просим не покидать город», – слова, которые он никак не планировал услышать в эту праздничную ночь.
Высокий молодой мужчина-брюнет с легкой небритостью на лице лишь молча кивнул, растирая виски, будто запуская застывший часовой механизм в своей голове. Единственным желанием было всё отмотать хотя бы на один день назад, как это чудом происходит в фантастических фильмах.
1860 год
– Reveye, manma-a-an! Mesye blan yo pral fache,1 – эти слова на незнакомом заморском языке были первым, что я услышала в темноте, чувствуя толчки в бок.
Я лежала на полу неведомо где. В чернющем мраке невозможно было хоть что-то разглядеть. Поблизости раздавались крики петухов. Ладонью нащупала сырую землю вместо пола. Тупая боль в затылке не позволяла собрать разбегающиеся в стороны, как муравьи, мысли.
Что за язык, неугомонно что-то требующий от меня? Где я?
С трудом поднялась на ноги, откинув отвратительную на ощупь тряпку, которая накрывала ноющее от сна на холодной земле тело.
– Где я? Что случилось? – сама удивляюсь своему неслыханному ранее голосу и протяжной манере говорить.
– Kisa?2
Повелительница неясных мне абракадабр суетливо ощупывала мою голову, прикладывая ладонь ко лбу.
– Почему я ничего не вижу? Включите свет. Немедленно! – накатила тошнота и паника от того, что я совершенно не помнила, как здесь оказалась, и кто эта женщина. Тяжесть. Будто на меня взвалили неподъемный мешок муки.
Женщина, лопочущая слова, которые я была неспособна даже повторить, не то что уж понять, вытолкнула меня наружу, отворяя кривую, грубо сколоченную деревянную дверь. В тот же момент в свете костра я поймала на себе несколько десятков испуганных взглядов кипенно-белых белков глаз, на фоне темно-кофейной кожи, покрывавшей их худощавые тела.