– Сколько там денег будет и сколько мне будет причитаться? Это я должен знать перед «ДА» или «НЕТ».
– Ну, скажем так, стоимость «Жигулей» – это тебе.
– Умножьте на два, тогда, скорее всего, ДА.
– На два не могу, но штуку добавлю.
– Тогда буду думать. Если что не так пойдёт, я от Слона потом не отобьюсь, он в другой «весовой категории».
– Ну думай, Михаил. Риск большой, но где ты такие бабки без риска возьмёшь? Риск, он всё время в нашей жизни присутствует. Его просто то больше, то меньше, а то и очень много. Мы, как говорится, со дня зачатия рискуем – вдруг мать аборт сделает или срыв беременности будет, или ещё что не так пойдёт… А если уж довелось родиться, то каждый день жизни свой риск имеет. Вокруг люди злые, машины железные, вирусы смертоносные, пища несвежая, лёд тонкий, строения ветхие, водители пьяные и плюс ко всему этому ещё Уголовный кодекс со всеми своими сроками над нами висит, как чугунная плита, и если что вместо соломки мы подстелить можем, так это только купюры крупные. И чем толще слой будет, тем удар мягче.
– Всё правильно, Георгий Разданович, полностью согласен с вами. Как говорится, «будем посмотреть».
Георгий не сказал Мишане одну очень важную деталь, да и сам он узнал её не так давно, и была это тайна за семью печатями. Слон, или Юра Петренко, был его сын. Нашла его несколько лет назад пожилая женщина, он с трудом узнал в ней ту волоокую красавицу, с которой кувыркался безумными майскими ночами, познавая таинство первых любовных утех. У сына была фамилия её первого мужа, но Георгий не сомневался в своём отцовстве. Внешне тот был в мать, но во всём остальном он узнавал себя. Поэтому и всё сделал, чтобы тому третий срок скостили, а потом – сколько слёз и уговоров матери стоило, чтобы он пошёл к нему работать. Два года проработал, всё было нормально, и тут на тебе – такой облом. Потому и держал это всё втайне от партнёров, потому и обратился к Мишане – человеку постороннему, – чтобы всё это наружу не выплыло и Юрку не погубило. А то или убили бы его, или забили бы до полусмерти. А так он собирался опять его взять, но показать надо было обязательно, что может случиться, если от своих отобьёшься. Сердце болело от осознания, что вынужден команду дать родному сыну рёбра ломать. Но успокаивало то, что этим шагом он спасал его от действительно серьёзных неприятностей. Такое кидалово в их кругах просто так никому с рук не сходило…