К счастью, не от нас, а от не менее навороченного «мерседеса», который на второй космической шпарил по крайней левой полосе, не собираясь никуда сворачивать. Калугин же успел осадить машину, чудом избежав столкновения с этим самым джипом, на юзах вывернул баранку и ударил по газам, уводя нас из-под удара многотонного грузовика с прицепом, накатывавшего сзади. Мы на двух колесах вписались в поворот, а инерционный грузовоз со скрежетом и звоном врезался в кучу металлического лома из «тойоты» с «мерседесом», на заносе вынес их на рельсы и подставил точно под трамвай.
– Ой, ё…
То есть много шума – и ничего. В боковое зеркало я успела разглядеть, как из битых иномарок выдавились стриженые отморозки и слаженно принялись наносить друг другу тяжкие телесные повреждения. Реслинг по-русски на открытом воздухе. Останавливаться мы не стали – покамест жертв не наблюдалось, а когда появятся – пускай «скорая» уцелевших с асфальта соскребает. Это – к ним, типичный случай травматизма на улице и на производстве.
Калугин как ни в чем не бывало крутил-вертел баранку.
– Такова се ля ва, – философски заметил он, – се ля вы, се ля вас. – Калугин покосился на мою физиономию. – Ох, и видела бы ты, что у тебя на физиономии написано! – расхохотался мой замечательный водитель.
– На заборе тоже много чего было написано, а там всего-навсего дрова лежали, – потирая ушибы, нервно парировала я. – И вообще сдается мне, мы уже приехали…
Мы остановились у длиннющей блочной девятиэтажки, одного из тех бесчисленных типовых домов, в которых можно жить годами и не знать, кто обитает за твоей стеной. Или регулярно раскланиваться с человеком на трамвайной остановке, а потом ненароком выяснить, что это он топотает по ночам у вас над головами. Обезличка заразительна, и у жителей таких домов как правило нет ни нужды знакомиться, ни желания общаться. Исключение составляют мамочки с колясками, собачники и старушки у подъездов. Изредка бабушки на лавочках даже учиняют подъехавшему доктору допрос с пристрастием: куда? к кому? зачем? Поначалу я отделывалась расхожей репликой о врачебной тайне, теперь же стала проще: собирайтесь, отвечаю, труповозка я, за вами я приехала. Не нравится – не спрашивайте.
А мне нравится – мне вообще всё нравится. Впору за пристрастность себя дисквалифицировать.