– Нет, я этого не произнесу…
– Спасите меня, умираю!.. – послышался из другой комнаты ужасный голос госпожи Эренштейн.
И барон немедля проговорил все слова Фиоравенти, одно за другим, могильным голосом, как будто читал свой приговор казни. Холодный пот капал со лба его; кончив, он упал без сил на стул, поддерживаемый верным служителем Яном и священником, давно неравнодушными свидетелями этой ужасной сцены. Оба спешили подать ему помощь.
Между тем Фиоравенти бросился в спальню. Через несколько минут Эренштейн открыл глаза, и первый звук, который он услышал, был крик младенца. Все было забыто.
Он осторожно подошел к дверям спальни и приложил к ним ухо: родильница тихо говорила… она благодарила врача.
Врач возвратился и сказал:
– Господин барон! Поздравляю вас с сыном.
Глава третья. Было ли исполнение?
О тайне Царской никто не узнал: но все примечали, что крепко Царь был печален – он все дожидался: вот придут за сыном; днем он покоя не знал, и сна не ведал он ночью. Время, однако, текло…
Жуковский. Сказка о царе Берендее…
Госпожа Эренштейн, ничего не подозревая, в благодарность врачу дала своему сыну имя, которое он носил. Маленький Антон был пригож, как розан; с каждым днем расцветал он более и более под лучом ее взоров, согреваемый ее нежными попечениями; вместе с ним расцветала и мать. Отец только наружно утешался им; мысль, что отдал его итальянцу, будто продал сатане, что из него будет только лекарь, убивала все радости его. Часто взгляд на младенца, обреченного такому позору, исторгал слезы из глаз барона; боясь, однако ж, чтобы жена не заметила их, он пожирал эти слезы. Лекарь!.. Боже мой! Что скажет свет, что скажут родные, друзья, а пуще неприятели, когда узнают о назначении баронова сына? Как объявить жене? Это убьет ее. Лучше б не родиться несчастному!
– Милый друг! – говорила однажды баронесса, держа на коленях прекрасного малютку и вся пылая от любви к нему. – Недаром астрологи напророчили нашему сыну столько даров. Полюбуйся им; посмотри, какой ум, сколько огня в его глазах; он глядит на нас, будто нас понимает. Кажется, так и горит на нем звезда величия и славы! Кто знает, какая высокая доля ждет его! Ведь и король богемский Подибрад был простой дворянин…
Эти слова раздирали душу отца.
– Друг мой! – говорил он. – Грешно отцу и матери заранее пророчить судьбу детей своих; эта самонадеянность может оскорбить Провидение, которое лучше нас знает, что делать с ним, к чему его ведет.