– Я никого не собираюсь спасать, и никого не собираюсь губить, – наконец выдавил из себя отец Андрей.
– Да? – уже не могла остановиться Марина. – Скажи, я возражала, когда ты выбрал этот свой путь? Бросил все, начал с нуля. Я беременной голодная сидела, работала до последнего, в роддом сама пешком ушла, потому что у тебя служба.
– Я не знал, – совсем тихо сказал отец Андрей.
– Звонила, умоляла…
– Как только служба кончилась, мне передали. Я сразу побежал.
– А если бы я умерла? Свалилась на улице?
– Бог помог…
– Бог? Бог… Я сама себе привыкла помогать. Все эти годы – сама, сама, сама.
– Я тебе бесконечно благодарен за все. Если бы не ты…
– Благодарен? Не смеши. Только-только свет увидели – не выдержал, снова нас подставляешь. Куда мы поедем? Что мы там делать будем? Катька еще после болезни не отошла, ветром качает. Светится насквозь. А ты ее в дыру эту неведомую, на погибель. Я отцу Павлу звонила, говорю: побойтесь Бога! Пожалейте! Знаешь, что он мне ответил? «Мы ему прекрасный приход предложили, рядом, в соседнем городке. Час езды. Никого слушать не стал». Там даже церкви ещё нет.
– Есть.
– И жить негде.
– Я сначала один. Все устрою, потом вы приедете. Если захотите.
– Не захотим, не надейся даже. На себя я уже рукой махнула, а ребенка не дам погубить.
– Там чудесный воздух, тайга, тишина…
– Ничего ты не понял, отец Андрей, – безнадежно сказала Марина. – Ей не тишина нужна. Ей нужны хорошие врачи, хорошее питание, хорошие учителя, книги, общение. Она должна жить нормальной жизнью. Я все узнала. Там всего три тысячи населения, и все поголовно алкаши. И самый высокий процент сумасшедших и самоубийств на душу населения в области. Андрей, ещё есть время, одумайся.
Отец Андрей закрыл глаза, и хотя его губы не шевелились, видно было, что он читает молитву.
Марина отвернулась к окну, плакала.
* * *
Разбитая таежная дорога тянулась вдоль берега, послушно повторяя его повороты. Свернуть было некуда. Слева, почти вплотную, река, справа – сплошной неровной стеной скалы. Лишь изредка, когда скалы непроходимо упирались в стремительную темную воду, дорога, вильнув, начинала круто подниматься вверх. Но река не исчезала из виду, только шире и просторнее распахивалась заречная таежная даль, замкнутая по горизонту синей цепью острых гольцов.
Лесовоз, надсадно взвывая перегретым мотором, медленно полз в гору. Позади непроглядно висела долго не оседающая красноватая пыль.