– Ты подкати-ка веселей, – перебил его Булавин.
В этот миг, когда он подъезжал к своему дому, про разбой и безобразия Оголихина думать молодому купцу как-то не хотелось. Наоборот, думалось Захару, что все идет хорошо, все правильно, к пользе народа. Он полагал, что и своей торговлей делает он благодеяние для крестьян. Правда, разные слухи шли по заводу и про Захара. «Но кто не знает, – думал он, – что отец горбом все наживал. Нет, мои деньги не лихие!»
Иван поднялся с облучка, натянул левой рукой вожжи, правой настегал коней.
– Э-э-эй, пошли!..
Тройка понеслась вскачь. Старик правил стоя.
Выехал на Широкую. Улица эта действительно была широкая и прямая. Стали попадаться бабы в синих кубовых сарафанах[24]. На плечах у них коромысла с обручными деревянными ведрами.
По правую сторону на красном порядке высился пятистенный дом Захара.
Иван еще раз хлестнул кнутом по пристяжным, и тройка подлетела к шатровым воротам. Кучер осадил коней. Из калитки выбежала светловолосая молодица. Она кинулась к тарантасу.
– Захарушка, вот и прикатил! – восклицала она. – Вовремя!
– Здравствуй, Настасья. Иван, захвати вещи.
Пошли во двор. Настасья подбежала к плетню, кликнула в соседний двор:
– Феклушенька!
– Чего тебе, Настасьюшка? – отозвался молодой женский голос.
– Захар Андреич приехал. Беги живо, посмотри баньку да самовар готовь!
Феклуша была женой приказчика Санки. Поженились они несколько лет тому назад. Избу поставили рядом с новым домом Захара. Санка торговал у Булавина, Феклуша помогала Настасье по хозяйству.
– Лечу, лечу, живо, – отозвалась она.
Баня была далеко, за большим белым амбаром, сложенным из похожих на мрамор каменных плит.
В избе Захар перекрестился на образа, помолился об окончании пути.
Изба у Захара сложена из толстых лиственничных бревен, небеленая внутри. Настасья моет стены, как пол. Балки на потолке и брусья стен свежи, всюду светло-желтая, ровно выструганная, как полированная, лиственница.
Просторная горница и кухня обставлены дубовыми скамьями и столами, на стенах расшитые полотенца.
Вошел Иван. Принес сумку, чайник, охотничье ружье, чепан.
– Я уж не стану задерживаться, – сказал он.
– Садись, получай расчет…
Купец и ямщик уселись рядом на лавке. Захар отсчитал деньги, отдал крестьянину.
– Вот тебе за разгон, как уговаривались.