Старушка-земля надела маску сросшихся орбитальных станций. Луну черпали до дна, построив рабочие базы. Между спутником и метрополией курсировали грузовики на атомно-ионном ходу, которые доставляли к орбите ценные ресурсы, а десятки космических лифтов спускали контейнеры с сырьём прямо на фабрики. Веера солнечных панелей окутали Меркурий. Из Венеры качали свинец, висмут и редкие металлы. На Марсе обустраивались первые поселенцы. База была названа именем третьего космического святого И. Лонмаска, который, впрочем, при жизни так и не успел отправить людей на красную планету.
Словом, космос превратился в весьма оживлённое пространство, наполненное деловитой суетой. Но самое главное заключалось в том, что он сделался безумно модным. Свадебные путешествия в неземном пространстве стали хитом сезона. Космосом грезили блогеры в третьем поколении – то есть люди заносчивые и разборчивые. Тиктокеры всеми правдами и неправдами пытались отправиться за пределы Земли, чтобы потанцевать на камеру в лунной пыли или поплавать в марсианском песке. Музыканты творили в кабинетах с видом на пояс астероидов, художники вдохновлялись Млечным путём. Медики испытывали в вакууме и невесомости новые лекарства. На орбитах плавали квантовые компьютеры, которым абсолютный ноль для работы оказался в самый раз.
Казалось, расцвет продлится вечно.
– Космос надо закрывать, – сказал Доримедонт Адамиди. Это был высокий и худой мужчина с ясными глазами человека, который не колеблясь убьёт, чтобы потом скорбеть на воскресных службах: и не скучно, и лицо получается праведное.
Ближайшая голограмма так закашлялась, что даже пошла помехами:
– Что вы такое говорите, первый секторал. Вы вообще о чём?
– Я разве неясно выразился? Космос надо закрывать. С концами.
– Но зачем? – удивилась вторая голограмма. – В кои-то веки у землян всё в порядке с ресурсами. Никто не голодает… гм, ну кроме Чёрного сектора. Прогресс движется семимильными шагами. Медицина опять же…
Эта голограмма представляла очень старого толстяка – с обвисшими веками и щеками, морщинистого и покрытого пигментными пятнами.
Остальные одиннадцать голограмм одобрительно загудели. Это были тоже немолодые люди.
Адамиди нахмурился:
– Да, сейчас у нас расцвет. Не побоюсь этого слова – ренессанс. С этим невозможно спорить. Но заглядывали ли вы вперёд? Просчитывали варианты будущего? Вижу, нет. А в моём секторе этим занимаются три мозговых центра. И прогнозы один к одному мрачные.