– Я должна вам признаться, сэр, что он ведет себя несколько неблагодарно, даже с теми из чужих, кто хочет ему помочь. Когда он выбегает на улицу (что случается довольно часто), он садится на тротуаре и воет, пока не соберет вокруг себя кучку сострадательных людей. Когда кто-нибудь пытается прочитать на ошейнике его имя и адрес, он бросается на них. Слуги обыкновенно находят его и приносят домой, тогда он возвращается к дверям и бросается на слуг. Но я думаю, что это он шутит. Посмотрели бы вы на него за обедом, как он сидит на своем кресле, ждет, чтоб ему подавали, положив передние лапки на край стола, – как руки джентльмена на публичном обеде, когда он говорит спич. Но теперь, – воскликнула Изабелла, прерывая себя со слезами на глазах, – я так говорю о нем, а он так ужасно болен! Одни говорят, что у него бронхит, другие – боль в печени. Вчера еще я выпустила его на улицу немножко освежиться, и он остановился на тротуаре и был сам не свой. В первый раз в жизни он не бросился ни на кого из прохожих и бедняжка не имел даже охоты пойти понюхать фонарный столб!
Едва Изабелла успела рассказать это последнее печальное обстоятельство, как воспоминания о Томми были внезапно прерваны голосом леди Лидиард, которая на этот раз действительно звала ее из-за дверей будуара.
– Изабелла! Изабелла! – кричала миледи. – Что вы там делаете?
Изабелла подбежала к дверям будуара и отворила их.
– Войдите, сэр! Пожалуйста, войдите!
– Без вас? – спросил Гардиман.
– Я приду вслед за вами, сэр. Мне надо прежде кое-что сделать для леди Лидиард.
Она продолжала держать отворенную дверь, указывая вход в будуар.
– Меня будут бранить, сэр, если вы не войдете.
Это заявление не оставляло Гардиману другого выбора.
Он без промедления вошел к леди Лидиард.
Затворив за ним дверь гостиной, Изабелла остановилась, поглощенная своими мыслями.
Теперь она вполне сознавала, какое впечатление произвела на Гардимана. Тщеславие ее, надо сознаться, было польщено его восхищением – он был так знаменит и так высок, и у него были такие красивые большие глаза. Стоя с опущенною головой и разгоревшимся лицом и улыбаясь про себя, девушка казалась красивее, чем когда-нибудь. Часы на камине, пробившие полчаса, вывели ее из задумчивости. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него и подошла к столу, за которым писала леди Лидиард.