– Что Перуну угодно – мне решать,
волох! – осадил дедушку Скольд. – Говори дальше,
Горазд.
– Я вскорости в Киев на лодьях побегу, –
сказал купец. – Чужака возьму и вместе с прочей челядью продам. Они
за своих единоверцев добрый выкуп дают. А не дадут – так продам, но
это вряд ли. Ихний он. Там в те ж игры играют. Остах, ты к ромеям
ходил: правду я говорю?
– Правду, – неохотно согласился
городской старшина.
– А я говорю – в огонь кощуна! Иль кровь
ему на священном месте отворить! – закричал жрец, вскакивая. –
Накличешь беду, воин!
– Может, себе его возьмешь? –
спокойно спросил Скольд.
– Мой господин крови не радуется. – Дед
тут же успокоился и сел на место.
– Это мы знаем, – сказал один из княжьих
воев. – Твой господин иное любит, да мы слыхали, чужак и в этом не
промах.
Присутствующие заухмылялись. Напряжение в
зале чуточку спало.
Серега, который все это время лихорадочно
думал, как вывернуться из ситуации, кажется, отыскал
лазейку.
«Была не была! – подумал он. – Терять
мне нечего. Сожгут, зарежут или в рабство продадут. Хрен редьки не
слаще!»
– А можно мне сказать? – крикнул
он.
– Твоя вина установлена! – отрезал
Скольд.
– А я не о моей вине говорить
хочу!
– О чьей же?
– О твоей! – дерзко бросил
Духарев.
В
зале на несколько мгновений стало совсем тихо.
– Что ты сказал? – грозно сдвинув
брови, осведомился наместник.
– Ты слышал! – с вызовом заявил
Сергей. – Дашь мне говорить или как?
И
как в их первую встречу, уловил в глазах воина нечто вроде
одобрения: любил Скольд отвагу.
Горазд шевельнулся, порываясь что-то сказать,
но не рискнул.
– Говори! – сурово произнес
наместник.
– Помнишь ли ты, грозный в битве любимец
великого Перуна, как я к тебе пришел однажды проситься в
гридни? – спросил Серега.
«Грозный в битве» и прочее пришло ему на ум
только потому, что он понятия не имел, как следует обращаться к
военному вождю. А уж про Перуна он ввернул, чтобы опровергнуть
Гораздово обвинение в богохульстве.
– Помню, – кивнул наместник, не
догадываясь, куда клонит Духарев. – Только какой из тебя гридень!
Смех один!
– А что ты мне сказал, бесстрашный
сеятель вражьих погостов, помнишь?
– Ну речет! – вполголоса произнес
один из княжьих воев другому. – Чистый нурман!
– Что я тебе сказал? – нахмурился
Скольд, пытаясь вспомнить, что он такое наговорил чужаку. Нет, не
вспомнить. Только ему и дел, что разговоры свои со всякими
бродягами запоминать!