– Серегей! – вместо Духарева
ответил Голомята.
– Ишь ты! – удивился парень. – Чего
умеешь, Серегей?
– Зубы выбивать, – мрачно ответил
Духарев.
Парень ему не понравился. Наглый, как
тамбовский бычок.
Парень, впрочем, не обиделся. Или намека не
понял.
– Коли так, Голомята, вези его наверх.
Может, сгодится в княжьи люди?
– Дело, – согласился Голомята. –
Свезу.
И
хлестнул лошаденку.
Трещок так и не проснулся.
Дорога шла узкая, между заборов. По обе
стороны – деревянные тротуары. Лошаденка топала не спеша, гоняла
хвостом мух. Все вокруг было такое настоящее… слишком настоящее для
самого крутого глюка…
Серега почесал стриженую макушку, поскрипел
мозгами… и принял все как есть. Ничему не удивляться, не
возмущаться. И не борзеть. По крайней мере, пока ситуация не
прояснится. А пока рассматривать ее как приближенную к боевой.
Провоевал Духарев совсем немного, но успел усвоить накрепко:
главное – выжить. Те, кто удивляется, возмущается и умничает,
возвращаются домой за казенный счет, под номером «200». Не борзеть.
Однако и клювом не щелкать.
Глава третья
в которой выясняется, кто
крут, а кто – не очень
Улочка виляла, как уклейка, но упорно
карабкалась вверх, пока не добралась до местного рынка.
Тут было шумно, толкался разный местный
народ, и выглядел этот народ настолько чуждо для глаз питерского
парня Сереги Духарева, что тот совсем растерялся.
– Слазь, – скомандовал Голомята. – Тебе
туда! – Он махнул рукой вправо, где между домами видно было
пустое пространство. А за ним – высокий забор.
– Спасибо, – Серега соскочил с
телеги.
– Удачи, паря! Не робей!
Трещок так и не проснулся.
Духарев пошел в указанную сторону и минут
через пять оказался у архитектурного ансамбля, который украшал
вершину холма.
Первым внимание привлекал могучий забор: ряд
толстых, тесно пригнанных, заостренных сверху кольев, обмазанных
какой-то сизой дрянью. Кое-где над частоколом возвышались
деревянные же башенки, а в одном месте ограда вытягивалась кишкой и
сходилась к воротам. Над воротами тоже возвышались башенки, а сами
ворота выглядели весьма солидно: высокие, окованные железом. Под
старину. Впрочем, тут все было – под старину. А и в самом деле –
может, это какой богатенький новорус в историю балуется? Была вроде
такая мода?
Створки были приоткрыты, поэтому Духарев
решил, что можно войти без стука.