– Можешь и в моей берлоге на диване, ничего страшного. Ты меня не стеснишь.
Некоторое время мы сидим молча. Наконец, встаю:
– Значит, не дашь ствол? Это твоё последнее слово?
Лёха разводит руками:
– Извини, брат, не дам. И не проси. Ты на моём месте точно так же поступил бы.
– Ну, тогда прощай.
– Постой, Даник! – пытается ухватить меня за рукав Лёха. – Давай всё обсудим трезво и не будем пороть горячку. Для чего-то же здесь мы с тобой собрались…
Но я его уже не слышу. Проходя мимо хозяина ресторанчика, сую ему двадцатку и выхожу на улицу. Штрудель тоже подскакивает и пытается меня остановить, но я быстро сажусь в машину и включаю зажигание. Лёха стучит по стеклу, но я не обращаю на него внимания, вжимаю газ и быстро выруливаю с автостоянки.
В Старом городе в это не такое уж позднее время всегда безлюдно. Многочисленные магазинчики закрыты, на витринах опущены металлические жалюзи, потому что, не будь их, всевозможная асоциальная публика, населяющая здешние тёмные углы, мигом разграбила бы и разнесла все эти мелкие лавочки на атомы. Если бы тут ещё в придачу ко всему не светили редкие фонари, совсем была бы труба. Подземное царство со своими монстрами и вампирами, не иначе.
А ведь днём здесь всегда шумно и многолюдно. Однако толпы туристов, любующихся на средневековую, частично восстановленную мечеть и лепящиеся вокруг неё отреставрированные домишки-патио времён британского мандата, к вечеру непременно рассасываются. Расположенные повсюду ресторанчики и кафе тоже закрываются часов в восемь за отсутствием клиентов, так что повсюду на некоторое, весьма непродолжительное время наступает тишь и благодать.
Потом на улицы выходят обитатели трущоб и клиенты небольшого реабилитационного центра для вставших на кривую дорожку исцеления наркоманов. Сюда-то мне и надо. У этой публики можно достать всё, что душе угодно. Конечно, в обмен на дозу или деньги. Но дозы у меня нет, да и не было никогда. Попробуем договориться иначе. Как? Пока не знаю, ведь с деньгами у меня тоже полный крах. Одно знаю: пистолет здесь найти вполне возможно, а уж как-нибудь забрать его я попробую. С подобным народом церемониться не стоит, да и кое-какие навыки из прошлой весёлой жизни остались. Грубость и напор, а там пускай хоть в комиссию по правам человека или в ООН жалуются. В местную полицию – не рискнут. Здесь они давно как кость в горле. В отличие от сердобольной ООН.