Что разносится в тиши, —
То прибой
Или плач моей души…
Мелодия накатывала, обняв душу, нашептывая что-то ласковое, гладила, успокаивая…
О тебе
Птицы соберутся в клин.
О тебе
Мне напомнит сизый дым.
Пустота,
Только мокрые глаза.
Это дождь
И последняя гроза…
Ветер раскачивал город и барабанил дождем в стекла. Колокольчики звякали: тинь-тинь-тинь. Я стояла и слушала. Макс. Наверное, приятель, иначе бы он написал по-другому.
Скоро снег
Чистотой наполнит мир.
Я вернусь
В туфлях стоптанных до дыр.
И никто
Мне не сможет помешать
Просто жить
И надеяться и ждать
Лишь тебя…
Он обнял меня сзади.
– Нравится?
– Да. Это кто?
– Так, корефан один.
– Это он сам написал?
– Сам.
– Про меня песня. Знаешь, я вчера как увидела, сразу поняла – ты!
И тут мы наконец-то поцеловались…
За окном поет пурга
О тебе,
За окном лежат снега.
Пустота,
Потолок и три стены.
Мир опять
В ожидании весны…
Плеер был запрограммирован на повтор. Я не слышала ничего, а сейчас включилась опять. Веня сонно потянулся ко мне и, зарывшись в подушку, затих.
– Ты спишь?
Он не ответил.
Спать не хотелось. В груди жгло и ворочалось, словно устраивалось поудобнее и никак не могло устроиться.
Он уйдет!
Я привернула громкость. На стеллажах выстроились картонные фотоальбомы. Я потянула один.
Мосты, каналы, аккуратные домики. Яркие краски цветочных рынков. Конопля в кадках. Обкуренный Северов с потусторонним взглядом. Он же, с гитарой, играет в дуэте с белокурым и тощим хиппи с губной гармошкой – оба изогнулись как луки, не замечая стоящих вокруг туристов…
Париж. Триумфальная арка. Художники с мольбертами. Большая белая церковь. Дядьки, продающие книжки на набережной. Парк. Северов и льноволосая девчонка: положив головы на плечи друг другу, спят в спальниках на газоне…
Конец ознакомительного фрагмента.