Они ж чувствуют.
* * *
Элитный дом. Повсюду иконки и выдержки из Завета. Тридцать семь штук насчитал – только от прихожей до спальни. А перед дверью, на ход ноги, молитва висит, от руки аршинными буквами.
Видать, сильно с совестью не в ладах.
* * *
По ночам приводят семнадцатилетних с амфетаминовой абстенухой. И лепят горбатого, втирая про дистонию.
Вы не первые, кто приходит с такими симптомами. Давайте честно – что принимали?
Возмущаются исключительно натурально, особенно девочки.
Ну что ж, дистония так дистония – пожалуйте яго дицу…
Через час возвращаются.
Не помогает.
Что вы говорите?
Кто б мог подумать!
Еще раз: что принимали и сколько?
С неохотой раскалываются.
Почему шифруются? Бестактно, оказывается, о таком спрашивать.
* * *
Старики гниют в одиночестве, гордясь успехами детей…
* * *
Мальчишкой отсидел в немецком концлагере.
После войны шел за третий сорт – был на оккупированной территории.
Никаких справок. Паспорт выдали лишь в шестьдесят первом.
В девяностых немцы, раскаявшись, прислали извещение на пособие.
А в департаменте его не нашли в списках.
И попросили подтвердить документами.
Он закатал рукав, показал номер.
Предъявил письмо из Германии.
Сказали, что недостаточно.
Ну, плюнул.
Через пятнадцать лет проблема – недоуплачен налог с пособия.
То есть кто-то за него получал.
Изловчился.
И нынче, поди, ленточки георгиевские повязывает.
… лядина.
* * *
Доктора, одержимого православием, фельдшера избегают – неловко, говорят, за него как-то перед больными…
* * *
Концерт Шнура в Ленсовете.
Пьяные, потные, полуголые, неуправляемые имбецилы.
Летающие бутылки, битые черепа, облака табачья.
Кровь, моча, разлитое пиво.
Хрип и корчи со сцены.
И мат.
Отовсюду.
Со всех сторон.
Вакханалия матерщины.
Увозили сразу троих и чуть не подрались с ними в салоне.
Сдали, отзвонились – опять туда же!
Ну уж хрен!
Взяли остановку в пути, – видим, мол, тело на тротуаре, проехать мимо клятва Гиппократа не позволяет, – а сами зашхерились у Ботанического и минут сорок только в себя приходили.
Болтают, Шнур нынче в оперу подался и там, по слухам, всю труппу очаровал.
А меня вот, как вспомню, до сих пор передергивает.
* * *
Молодые мамы, заспавшие новорожденных.
Обнимут его во сне, а он под тяжестью руки задохнется.
Маленький же еще.
Раза три попадал – полпачки потом выкуривал, в один присест.