Люди перестали галдеть, и наступила какая-то гнетущая тишина. Алла Ивановна, проснувшись, смотрела на всех непонимающими глазами. Возникло странное ощущение единения всех присутствующих. Чувство схожее с тем, которое испытали бы участники парусной регаты, внезапно обнаружившие, что вместо водной глади они бороздят зыбучие пески.
Петр Сергеевич, поморщившись, ослабил галстук и махнул коллективу бесперспективно рукой. И в этом жесте было столько отеческой заботы и теплоты, что люди покидавшие кабинет директора, не смотря на эти, будь они неладные, исторические метаморфозы образования, сохраняли надежду, веря в то, что их Петр «вседержавный», именно так между собой величали Петра Сергеевича коллеги, обязательно что-нибудь придумает.
«Господи! Как же его жалко» – думала Вероника Владимировна чуть не плача. «Светлейшая голова, сколько лет его детский дом был лучшим в области. Его воспитанники учились в престижных вузах страны, в том числе в МГУ, их персональные выставки картин проходили в Москве и в Санкт-Петербурге. По эскизам его выпускников выпускалась посуда на императорском фарфоровом заводе в Санкт-Петербурге. На протяжении десяти лет дети привозили призовые места и трижды Гран-при международного детского фестиваля искусств и спорта «Кинотаврик», традиционно проходившего в городе Сочи. Да сколько их было больших и маленьких побед, удач, радостей и взлетов, надежд, веры и подаренных крыльев. А что теперь?
По новым стандартам педагог переставал учить и воспитывать. Он оказывал услуги. Вы только вдумайтесь, как страшно, ни больше, ни меньше, социальные услуги, которые администрация учреждения должна была ежеминутно измерять, контролировать и оценивать. А какой мерой мерить? Каким прейскурантом воспользоваться в этих капитализированных отношениях человеческих душ? И себя жалко. Ну, никак, никак не хотелось вписываться в этот формат".
Она так задумалась, что не заметила, как встревоженная Наталья Францевна теребит её за рукав:
– Никочка Владимировна, Никочка Владимировна, ой, ну, посмотрите, пожалуйста, вы в свои звезды. Нас что, правда, могут закрыть? А как же дети? А мы куда?