Все никак духу набраться не могла, чтоб спросить о том – но вот все же отважилась, подловила момент.
– Да, – ответил черный олень. – Тебе не кажется, как думаешь, так все и есть. Но не задавай вопросов более и не проси рассказать – до исхода года. Как кончится этот год – так расскажу я тебе все, что пожелаешь. А сейчас – никому не говори, что узнать успела, не пытайся меня увидеть – и не ищи обхода этим запретам. И тогда, клянусь, все будет прекрасно, так, что и в песне не спеть. Ты веришь мне?
Промолчала, помявшись, девушка.
– Или обманывал я когда тебя?
– Нет, не обманывал.
– Или обижал чем?
– Нет, не обижал.
– Тогда пообещай не лезть в это, ладно ли?
– Ладно… только, супруг мой, пожалуйста, хоть иногда днем не исчезай так сразу.
– Тебе скучно с домашними нашими?
– Нет, не скучно. Просто я хочу видеть тебя – хотя бы немного дольше.
– Мне казалось, тебе неприятна моя компания, и ты страшишься меня, – промолвил олень, опуская голову и заглядывая в лицо девушке.
И то сказать – правда то была, боялась девушка странного своего мужа… но в то же время – очень уж интересен был ей чем-то он, прям мочи нет, как любопытство разбирало!
– Не боюсь, – храбро сказала она, поднимая глаза, а как взглядом с черным оленем встретилась – так и обмерла вся. Поняла то, чего раньше толком и не замечала – что ну совсем не звериные глаза у него. Но, надо сказать, промолчала и все свои мысли в тайне сохранила. Решила – ну раз сказал ждать, то что же, делать нечего. Не походил черный олень на того, кому перечить можно легко и спокойно.
Теперь вот, слушаясь просьбы своей жены, черный олень не на весь день, бывало, пропадал – катал девушку по лесам, рассказывал всякие интересные вещи об этих местах, да и не только об этих – сказы о странах за морями поведал, какие знал, и вообще много всего и всякого, и нескучно им вдвоем было вовсе.
С удивлением поняла девушка, что житье ей такое по нраву – да только вот вдруг взяла ее тоска по родным – по матери да отцу, по сестрам, с которыми толком и не попрощалась, уезжая. И по родной опушке, светлой да приветливой от говорливых берез, и по запаху дома, по маминой стряпне… Пусть и стряпали карлицы на славу, и было все хорошо и вкусно, да только вот с материными ватрушками ничего не сравнится!
Ни на что особо не надеясь, обмолвилась об этом как-то.